«Русская верность, честь и отвага» Джона Элфинстона: Повествование о службе Екатерине II и об Архипелагской экспедиции Российского флота - стр. 92
Все теперь было закончено в Санкт-Петербурге, и я с моими сыновьями самым нежным образом попрощался с Его императорским высочеством великим князем и графом Паниным, который казался равным образом тронут при расставании. Я поднялся с деньгами на яхту, которая всегда ожидала меня для отъезда в Кронштадт, и немедленно приказал выплатить офицерам подаренную императрицей треть жалованья, чтобы у них была возможность ее потратить или оставить своим семьям. Это дало офицерам свежий пример моего внимания к их потребностям, тогда как адмирал Спиридов отплыл, не распределив денег, к великому страданию семей и кредиторов. Я разрешил определенному числу офицеров с каждого судна получить 48-часовую увольнительную, чтобы отправиться в Санкт-Петербург приобрести то, что им нужно.
10/21 октября335 мы отправились с рейда Кронштадта. Под моей командой были следующие корабли и прочие суда:
«Не Тронь Меня», на котором я имел свой флаг, капитан Хметевский – 66-пушечный – 512 человек команды.
«Саратов» – капитан Бешенцов, 66-пушечный, 512 чел.
«Тверь» – капитан Игнатьев, 66-пушечный, 512 чел.
«Надежда» – капитан Поливанов, 32-пушечный, 220 чел.
«Африка» – капитан Клеопин, 32-пушечный, 220 чел.
«Чичагов» – 14-пушечный, 60 чел.
«Св. Павел», пинк, используемый как транспортное судно, 6-пушечный, 25 чел.336
«The Providence and Nancy», английский транспорт.
Когда мы все, кроме «Твери», подняли паруса, форт острова Кроншлот и сторожевые корабли салютовали моему флагу одиннадцатью выстрелами, и мы ответили равным количеством. Я стоял только под марселем в ожидании «Твери», но обнаружив, что [корабль] «Тверь» не снялся, тоже повернулся против ветра, чтобы остановиться, и послал офицера на «Тверь» с приказом взять над ним команду, если он не поднимет паруса в 20 минут после того, как офицер вступит на борт. Это возымело должный эффект.
Мы шли под малыми парусами всю ночь и на следующий день в полдень прошли остров Гогланд. Ветер усилился, пошел очень густой снег, так что мы едва могли видеть конец бушприта, волны били прямо в правый борт так, что кормовая галерея была полна воды. В 10 часов ночи ветер переменился на северо-западный, и ночь была замечательно ясная. Мы были вынуждены остановиться, так как шведский берег был не более чем на румб от направления ветра (дажe при том, что у нас были взяты рифы марселей). В 12 часов все корабли были близко от нас, однако на следующее утро «Чичагов» и «Африка» с нами разлучились, и хотя ветер продолжал быть попутным, я не мог продвигаться при нем так же хорошо, как если бы эти корабли не исчезли. Не желая их покидать, я продолжал идти под малыми парусами, иногда поворачивая против ветра, в надежде в любой момент увидеть их. Из поведения остальных я понял, что и они бы разлучились, если бы могли.