«Русская верность, честь и отвага» Джона Элфинстона: Повествование о службе Екатерине II и об Архипелагской экспедиции Российского флота - стр. 108

Снег усиливался, в полдень мы потеряли из вида все наши корабли. Мы палили из пушки каждые полчаса, ветер и море все сильнее бушевали, и мы зачерпывали довольно много воды, что заставляло все время держать помпы в работе. На следующее утро ветер переменился на южный, когда мы стояли в направлении на северо-восток в надежде найти хоть часть эскадры. Мы остановились на 3 часа, чтобы крепить такелаж.

15/26 декабря был сильный ветер с SbW, и через несколько часов все стихло, корабль лежал никак не управляемый, eго кормовой подзор сильно и часто ударялся о волну. Офицеры и матросы поняли теперь разницу между тем, как корабль ударяется о грунт и о волну, и признали, что это похоже на то, что было в Эльсиноре.

Мы продолжали палить ночью из пушки, а наутро увидели впереди парус корабля, у них слышали выстрелы наших пушек, а когда они заметили нас, то легли в дрейф. Приблизившись, мы поняли, что то был [фрегат] «Африка». Они нам сказали со шлюпки, что из‐за поломки руля все их хлебные запасы испортились [вероятно, вымокли]. Мы держались вместе до 18/29 [декабря]. В полдень перед нами открылся залив Леостофт379, и мы тотчас же подняли паруса в надежде увидеть землю, что и случилось через несколько минут после захода солнца. Мы уменьшили паруса и до шести шли по направлению к берегу, потом легли в дрейф, чтобы дождаться «Африку», и этот фрегат мог бы к нам присоединиться. В 10 вечера я приказал сделать сигнал ставить паруса и повернуться другим бортом под ветер, думая, что мне ответят пушкой на мой сигнал. Я часто посылал узнать причину, почему не было сигнала. Мне отвечали, что скоро все будет сделано, однако прежде чем выстрелили, прошли 50 минут, и это было причиной того, что [фрегат] «Африка» потерял нас из вида.

Я был так недоволен поведением моего капитана, который продолжал жаловаться на гнилость корабля, часто приносил мне куски гнилого дерева в руках, показывая его офицерам и матросам, он также мешал выполнению всяческих обязанностей, поэтому то, что не были даны сигналы, случилось по его небрежению. Я приказал ему прекратить исполнение обязанностей капитана до момента, когда корабль прибудет в порт, он выслушал это с величайшим , только попросил разрешения поблагодарить меня. Сделав это, он отправился спать, думая, что ему посчастливилось освободиться от своих обязанностей380.

На следующее утро «Африки» уже не было видно381. В 3 часа пополудни мы были вблизи Дувра и легли в дрейф, чтобы к нам могла подойти лодка, с которой я отправил письмо его превосх. господину Мусину-Пушкину