Рубиновый лес. Дилогия - стр. 52

– С днём рождения, дочь моя, – произнёс Оникс. – Вознесение не знаменует переход власти, но знаменует вступление в право наследовать её. С этого дня ты будешь делить со мною не только кровь, но и обязанности, пока не сменишь меня окончательно, как лето сменяет зиму. Отныне мы равны. И в качестве символа этого равенства я пришёл подарить тебе новый трон, не запятнанный кровью и ошибками прошлых правителей, изготовленный по твоему образу и подобию, как изготавливается трон каждого потомка Дейрдре.

Это правило соблюдалось из поколения в поколение безукоризненно: трон отца, выкованный для наследника моим дедом, напоминал массивное кресло из цельного куска чёрного гранита. Мой же трон, который дюжина слуг, распахнув двери, выкатила в центр зала на деревянной платформе, был в два раза меньше… и в дюжину раз прекраснее. Основание из золотого стекла напоминало застывший солнечный свет, а самоцветы, которыми выложили всю спинку и даже подлокотники, складывались в цветочный узор, словно витраж.

Я почувствовала жжение слёз в переносице, глядя на свой будущий трон, который установят в тронном зале сразу после того, как умрёт мой отец. Ведь трон правителя – его отражение. Но в случае Оникса это было отражение его любви ко мне.

– Я клянусь стать достойной этого великолепного трона, мой господин, – сказала я так громко, как мне позволил дрожащий голос, и упала перед отцом на колени, не жалея дамастовой юбки.

– Я в тебе не сомневаюсь, – кивнул он снисходительно. Упрямое лицо Оникса с жёсткими чертами всегда смягчалось и светлело, когда я вела себя столь почтительным образом, будто это его умиляло. – Поднимись, Рубин. Полночь миновала. Пришла пора принимать гейсы.

Оникс взмахнул рукой, безмолвно приказывая вернуть трон в мастерскую. Тем самым он освободил пространство для восьми ярлов, вновь вышедших из-за столов и выстроившихся между нами шеренгой. Среди них, в самом конце, я заметила юношу, который точно не подходил к моему столу прежде. Я тут же принялась вспоминать: один, два, три… Сколько всего ярлов принесли мне дары? Семь? Очевидно, этот юноша был восьмым, проигнорировавшим старые традиции и правила приличия. Он стоял у самого края – не очень высокий, но крепкий и с военной выправкой. Мне толком не удалось разглядеть его лицо за ниспадающими белокурыми волосами, но зато удалось заметить улыбку, когда он, опустившись на одно колено вслед за остальными, вынул из ножен спату[10].

Все восемь ярлов вонзили свои мечи меж каменных половиц рядом с преклонённым коленом и спустили ладони с рукояти на основание клинка.