Россия и мусульманский мир № 9 / 2014 - стр. 23

Следует отметить, что ситуация в исламистском движении КБР в целом никогда не увязывалась с адыгским национальным движением и самими исламистами. В структуре виртуального «Имарата Кавказ», который был провозглашен Доку Умаровым в 2007 г., адыгскому пространству не отводится отдельного места. В частности, формально существовал «Объединенный валият Ка-барды, Балкарии и Карачая», который до некоторых пор возглавлял А. Астемиров, уничтоженный в 2010 г. При этом адыгская народность – кабардинцы – формально получала ведущий статус, поскольку в названии употреблялась первой. Тюркские этносы, несмотря на определенную «вторичность», получали представительство сразу двух «титульных» народов – балкарцев и карачаевцев. Причем отдельные виртуальные «административные образования», якобы действовавшие на территории Ставропольского края, получили даже менее многочисленные народы: ингуши («Валият Галгай чо») и даже ногайцы («Валият Ногайская степь»).

Очевидно, что руководители виртуального «Имарата» понимали, что открытое использование адыгского фактора столкнется с объективными проблемами. Во-первых, сам проект изначально был исламистским, опиравшимся на религиозный иредентизм5. Это исключало прямое использования этнонационального фактора, даже несмотря на то что сама структура «Имарата» опиралась на этническую основу народов Северного Кавказа. Во-вторых, прямое использование идеологем, ретрансляторов и их носителей в сложившихся социально-политических реалиях. В частности, их кооптация в сложившуюся постсоветскую политическую систему, в первую очередь, на местном уровне. Однако в отдельных случаях это приводило к радикализации части подобных этнических, либо религиозных концепций, а также маргинализации их носителей.

Необходимо подчеркнуть, что исламский фактор в адыгском национальном движении, скорее, вспомогательный, вторичный элемент, уступающий этническому контексту конструирования, а иногда – и открыто конкурирующий, либо даже отчасти противоречащий ему. В отношении роли исламского фактора в адыгском движении не существует единого мнения, как и глубоких концептуальных исследований.

С одной стороны, принято считать, что адыгские народы Северного Кавказа являются наименее исламизированными. Ислам распространяется среди адыгских народов в XV–XVII вв. При этом уровень религиозности народов Северо-Западного Кавказа значительно отставал от Восточной части. На Западном Кавказе основной этап исламизации был проведен турецкими султанами и крымскими ханами. Это предопределило распространение хана-фитской философско-правовой школы суннитского ислама – наиболее пластичного и либерального направления. Религиозное рвение этого направления вполне удовлетворялось исполнением религиозных обрядов, а на все повседневные вопросы отвечал традиционный адат. Поэтому «многие требования кабардинского адыгэ хабзэ и балкарского адет (адаты) оказались интегрированными в состав шариатских предписаний» [5]. На Северо-Западном Кавказе число мусульманских культовых учреждений было значительно ниже, чем на Востоке Кавказа. В советский период ислам сохранял существование лишь в виде отдельных обычаев. Постоянно действующих культовых учреждений не было [6].