Россия и мусульманский мир № 9 / 2014 - стр. 22

Опустевшую идеологическую нишу стали заполнять достаточно радикальные концепции. Значительная часть предложенных концепций так и не смогла найти реализацию в повседневности в силу неспособности выполнять свои функции в сложившейся структуре постсоветских этнонациональных сообществах. В конечном итоге это привело к адаптации отдельных боевиков, совершивших атаку на город, их численность составляла не менее 250 человек. В результате нападения погибли 35 сотрудников силовых структур и 15 гражданских лиц, 129 силовиков и 66 гражданских лиц были ранены. В результате боев в городе были убиты 95 боевиков [9]. Среди лидеров экстремистского джамаата КБР были кабардинцы Анзор Астемиров (обучался в Саудовской Аравии) и Муса Мукожев (обучался в Иордании).

А. Астемиров после нападения на здания силовых структур в Нальчике дал интервью представителям турецкой организации «Кавказский Фонд», которая поддерживает тесные связи, в том числе с сепаратистскими движениями Северного Кавказа, и в основном состоит из представителей кавказских общин в Турции. По словам А. Астемирова, вернувшись в КБР из Саудовской Аравии, он со своими соратниками создал «гражданское объединение», «джамаат», основной целью которого было воспитание и обучение молодежи. Во всем случившемся он упрекает официальное духовенство, которому не понравилась активность молодых мусульман. А. Астемиров обвинил их в алчности, утверждая, что они берут деньги за совершение похоронных обрядов и бракосочетаний, т.е. «с живых, мертвых и вообще со всего». Не признавая вину в организации кровавых событий, утверждая, что они были спровоцированы и носили спонтанный характер, А. Астемиров заявил: «Мы не подчинились тем, кто превратил религию в доходный сектор, и были атакованы силами безопасности» [10]. В продолжение своего интервью он подтвердил свою связь с Шамилем Басаевым и указал, что ему было известно о планировавшемся нападении, но с чеченским подпольем сам А. Астемиров лишь координировал свои действия [11].

При этом адыгские активисты в России часто сами открыто дистанцировались не только от использования исламского фактора в своих интересах, но и фактически от признания роли религии в произошедших событиях. В частности, в конце 2005 г. Черкесский конгресс направил обращение к президенту России В. Путину, указывая, что «адыгский этнос выступал одним из стабилизирующих факторов на Северном Кавказе», однако «из-за невнятной политики федерального центра» часть адыгской молодежи «может пересмотреть свое отношение к политике России». При этом показателем подобного процесса могут служить именно события, связанные с нападением на Нальчик в октябре 2005 г., однако «придание религиозного оттенка произошедшему неверно». По мнению адыгских активистов Черкесского конгресса, «это был акт отчаяния и протеста молодежи в условиях безысходности и невозможности как экономической, так и политической самореализации» [7, с. 22]. Очевидно, что подобная позиция связана с основным вектором общественно-политических претензий адыгских активистов. Они не только подчеркивали свою светскую направленность, но и явным образом пытались демонстрировать отказ от использования исламского фактора в своих целях.