России верные сыны - стр. 36
Она поцеловала Катеньку Назимову и спустилась вниз по скрипучей деревянной лестнице. На пороге столовой ее остановил Михаил Мархоцкий.
– Общество в отчаянии, – смеясь, сказал он, – кавалеры возмущены тем, что вы на глазах у всех отдали предпочтение неизвестному молодому человеку, кажется, французу. Он интересный собеседник? Познакомьте нас…
И Анеля познакомила Можайского с Мархоцким. Они поклонились друг другу церемонно и почтительно, только искорка лукавства вспыхнула в глазах Мархоцкого. Под звуки настраиваемых скрипок Можайский сказал, что благодарит графиню за гостеприимство и надеется уехать завтра чуть свет.
– Вам скучно в нашей глуши… – почти равнодушно сказала Грабовская. – Притом вы должны торопиться… Может быть, вас ожидает блистательный успех при дворе Александра, вы будете вторым Ришелье или Ланжероном и будете сражаться против нас…
– Против вас? – спросил Можайский.
– Да, потому что Польша отдала свою судьбу Понятовскому.
– Наполеон дал нам герцогство Варшавское, а не Польшу, – вмешался Мархоцкий. – Когда ему нужно выиграть войну, он обещает все, что мы просим.
– Вы неисправимы, милый племянник, – сказала Грабовская. – Кому же мы можем верить? Пруссии? Австрии?
– О нет!
– Чарторыйскому? Русским?
– Вы несправедливы к родственному нам народу, – серьезно сказал Мархоцкий. – Разве после кампании тысяча восемьсот двенадцатого года можно отнять у этого народа его достоинства – храбрость, любовь к отечеству? Будем справедливы: если дать ему вольность, если уничтожить рабство, унижающее и господ, и крепостных людей, мне кажется, этот народ стал бы одним из величайших народов на земле. Что скажете вы на это? – взглянул он вдруг на Можайского.
– Мне кажется, что этот спор могли бы решить почетно и великодушно сами поляки и русские, – естественно и вполне искренне сказал Можайский и добавил: – Конечно, я рассуждаю как иностранец… Верьте, я одинаково расположен к обоим народам. Я думаю, мы все хотим одного – мира и счастья Европы.
Несколько мгновений они молчали.
– Я думаю, что вы оба говорили от души. Мне жаль, что вы оба так скоро покидаете Грабник, и я…
Но тут она замолчала. Поднимая плечи и слащаво улыбаясь, к ним шел дородный, краснолицый господин в голубом фраке.
Она кивнула молодым людям и пошла навстречу этому назойливому человеку.
– Вы не одарили меня ни одним взглядом, Анет… позвольте мне называть вас по-старому, – сказал он. – Другие гости счастливее меня.
– Кто-то сказал, что вы навсегда поселились в Вене… Как вы очутились здесь? – холодно спросила Грабовская.