Родовая отметина - стр. 39
Искоса палач наблюдал за реакцией ясноокого и оставался доволен.
Его “милые” откровения прервал шум. Открылась дверь, и ворвалась девушка. Её глаза блестели слезами, а руки, которыми она придерживала полы длинного сарафана, дрожали.
– Отче! Мати рожае… А бабка Дуська мре…
Девушка захлёбывалась в чувствах, с трудом подбирая нужные слова. Грозный Акимка побледнел, скукожился, а его нижняя губа задёргалась:
– Повитуха Дуська мре? – переспросил он неожиданно писклявым голосом.
И тут Дениса словно бес подтолкнул. Он, пока Акимка, лихорадочно натягивал рубаху, предложил:
– Я умею у младенцев… пупки резать, во! – загорелся он.
Палач очумело посмотрел на свою жертву, но думал недолго:
– Пойдем…
Роды прошли успешно. Денислав в своих действиях руководствовался простыми принципами: чистота и аккуратность. Работал, как заправский акушер! Это было наитие, навеянное провидением…
Родилась девочка. Денис, смело отрезал ножом, который предварительно подержали в кипятке, а затем охладили, пуповину. Легонько хлопнул дитя по попке, и оно залилось криком. Потом омыл девочку в кадке, вытер расшитым полотенцем, запеленал в льняную простынь и передал счастливому отцу.
Палач выглядел растерянным мальчишкой! Он сжался, уменьшился в размерах и с глупой улыбкой, боясь придавить, трепетно прижимал кроху к груди. Его жена уже приходила в себя. Она облизывала губы, облегчённо вздыхала и обессилено прикрывала веки. А в дверях дома стояла девушка и восхищенными, припухшими очами смотрела то на новорожденную сестрёнку, то на раскрасневшегося парня…
Дальше события развивались для Дениса суматошно, смешавшись в один слабо воспринимаемый миг.
После родов Акимка потащил Дениса в соседний дом, где уже отпевали умершую повитуху, бабку Дуську. Отдав должное покойнице, палач, не выпуская руки парня, кинулся к княжескому терему: Пронька уже и сам намеревался послать гонцов в пыточную, дабы справиться, как проходит дознание.
По русскому обычаю, холоп упал на колени перед властителем и взмолился:
– Сей отрок спас и мою жёнку, и доченьку родившуюся! Не вели далее пытать. Злая душа не может делати добро…
Князь важно надулся, что-то обдумывая. Жестом показал, чтобы Акимка вставал и пронзительно уставился на Денислава:
– Ладно… Воев с собой не привели. Дитё родилось. Мужики мёдом зело разжились в медвежьем куту… Да и охотники ноне в удаче… Можно и потешить тело и душу! Так, Денислав?
Тот смотрел на лицо Проньки, в котором угрюмость и настороженность менялись на хитроватую усмешку, и не мог поверить, что самое трудное в их походе уходит… А князь продолжал: