Родить от чудовища - стр. 5
Но Герман не сразу поймет, куда запропастилась его дочь. Узнает он правду слишком поздно — когда я стану ее первым мужчиной. И пришлю папашке видео с той самой брачной ночью.
Нашей жестокой свадьбой.
— Валим, — подвел я черту.
И мы сели в черный гелик, чтобы уже через секунду дать по газам. Оставляя позади разбитую тачку Варшавских. Водителя никто не найдет. Была Лизуля — и нет ее, пропала без вести.
Стала подстилкой для Камаевых.
— Что вы сделаете с ней, босс? Попросите выкуп?
— Нет, — оскалился я сладким мыслям о мести. — Денег у Германа много. Миллион туда — миллион сюда. Его это не колышет… А вот дочь у него одна.
— Хотите ее убить?
— Не сразу. — Мы ехали домой. Я слушал, как она постанывает за задними сиденьями. И грел жестокое сердце мечтой. Так хотелось отыграться на беззащитной сучке. — Сперва она помучается. Полежит подо мной — и все поймет без слов. Теперь они за все ответят, скоты…
Мы приехали домой.
Усадьба находилась в пригороде. Окружена сосновым лесом. Нет ни соседей, ни оживленных дорог. Никого, кто бы мог подглядывать за нашим с Лизой общением.
Джип заехал во двор и вскоре припарковался возле гаражей.
Я не мог позволить ей зайти в дом в таком виде.
Поэтому открыл багажник. Вытащил ее на божий свет. Оторвал полоску скотча на лице.
— А… — застонала Лиза.
Но ничего не сказала.
Только этот возглас. Звуки боли.
И мне это нравилось. Ее молчаливость. Покорность. Думал, что она будет выебываться и борзеть. Но она как воды в рот набрала.
Ничего. Скоро этот рот будет полон спермы.
Посмотрим, как она делает минет.
Будучи цельной в восемнадцать лет.
— Умар, включи мне воду.
Он открыл на всю кран. Напор был максимальным.
И я стал поливать девчонку, как из брандспойта.
— А! — завизжала она от холода. — Пожалуйста! Вода ведь ледяная!
— Я должен тебя вымыть. Иначе весь дом мне провоняешь своим запахом.
Лиза дрожала от холода. Съежившись на мокром бетоне.
Я как следует помыл ее из шланга. Для мойки тачек.
Не пускать же ее в ванную, где моются люди.
— Зачем вы это делаете со мной? — Лиза обнимала себя за плечи и тихо плакала. — Я ничего не помню… Я не помню, чтобы я причинила вам боль.
— От тебя несет Варшавскими, — ответил я и бросил шланг на землю. Думаю, достаточно. Главное, что я смыл с нее этот тошнотворный запах. — Ты воняешь его кровью. Такая же сука, как и Герман. Только притворяешься овечкой.
Тут из дома вышла Лейла.
И все это увидела.
— Какого черта здесь происходит?!
Она была одета в хорошее синее платье. Бусы из черного жемчуга. На плечах — накидка из невесомой ткани.