Родина моего детства - стр. 2
К тридцать седьмому году совхоз стал передовым, тогда же ему присвоили номер триста один. Под этим номером я его помню с детства, с талантливым руководителем Чурсиным Василием Алексеевичем. В этом же тридцать седьмом пошла новая волна репрессий. На этот раз боролись с «врагами народа», объявив ими тех же бывших комсомольцев, на которых власть опиралась совсем недавно. По надуманным обвинениям в шпионской деятельности были репрессированы семнадцать активистов.
В тысяча девятьсот сорок первом году грянула Великая Отечественная война. Многие мои земляки ушли на фронт и погибли в боях за освобождение Родины. В шестидесятые годы напротив клуба был установлен обелиск, который впоследствии перенесли и поставили возле школы.
В пятидесятых годах мы, мальцами бегали смотреть на маёвки, устраиваемые взрослыми. Первого мая где-нибудь на поляне собирались фронтовики, потому что первоначально День Победы был рабочим. В те же годы освободилось много заключённых. Бывшие заключённые тоже собирались своими компаниями. В детстве я не понимал, кто такие узники политических лагерей, и мне было страшно. Когда слышал их рассказы о лагере, думал, что на свободе оказались воры и убийцы.
После окончания школы я работал в совхозе. Вообще, работать в совхозе во время летних каникул было принято. Родители зарабатывали мало, поэтому мы, как могли им помогали. В то время совхоз был разноплановым, мясо-молочным. Огромная птицеферма, рядом – свиноферма. Коровы давали молоко повышенной жирности. Сейчас грустно смотреть на разруху, которую принесла так называемая «перестройка» и переход на капитализацию. Слёзы застилают глаза, когда видишь пустые здания ферм, выглядящие как после бомбёжки, с выбитыми окнами и провалившимися крышами.
В послевоенные годы холодильников не было, поэтому зимой намораживался лёд, который обкладывался соломой, и летом откалывался для молочной фермы. В летнюю жару пацаны разгребали солому и всегда находили осколки льда, которые для них были вкусней всякого мороженого.
Лёд намораживался возле единственной водонапорной башни, на верху которой стоял огромный чан, наполняемый водой мощным насосом. Ходили слухи, что по этому чану бегают крысы и падают в воду. Развенчали эти слухи мы с другом. В летние каникулы мы подвизались чистить чан. Там накопилось много ила от постоянного наполнения водой, и пришлось вёдрами со дна вычерпывать отстой. Мы выскребли дно до блеска и не нашли ни одной дохлой крысы.
Сейчас водонапорная башня стоит в другом месте, и вода, поступающая в водопровод, уже не такая вкусная. Я иногда думаю, что это был вкус детства, а может, действительно тогда вода подавалась с другого водоносного горизонта.