Ришка и Перунов цвет - стр. 11
– Я нашла цветок папоротника, или, как его ещё называют – Перунов цвет, – произнесла я вслух. – Он не был мне нужен, но я забрала его, чтобы он не достался баб Фёкле. А потом Маруську убила тварь неведомая, через меня перепрыгнул крылатый огненный волк, а бабка, которую я всю жизнь знаю, как сошла со страниц сказок о Бабе Яге. – Я развернулась лицом к комнате и, как могла, твёрдо сказала: – Когда та тварь атаковала меня, моё запястье засветилось оранжевым, и тварь отпрянула. Если всё случившееся сегодня не плод моего воображения, Хозяин Дедушка, я бы хотела разъяснений.
И вновь тишина.
Подавив внезапно вспыхнувшую злобу на весь белый свет, стукнула кулаком по столу и пошла на кухню. Набрала в чашку воды да поставила в неё цветок. Да так и села рядом на стул, голову рукой подперев. Выходит, зря я цветок этот сорвала? Может, и исчез бы он сразу, и не достался бы Маруське, и всё разрешилось бы само?.. Подрались бы мы с ней, а потом, уставшие и расцарапанные, вернулись бы в деревню, а с утра продолжили бы змеями друг на дружку шипеть?..
Хотя я-то и не шипела, но какая уже разница?..
А семья её, надо ж сказать им, что в лесу она! Они ведь искать её будут, переживать. А как объяснить, что я там делала, и почему нашла её первее всех? Я потёрла лицо руками. Столько вопросов, а задать их не…
Я подскочила на стуле и завизжала от раздавшегося грохота. В комнате одна за другой стали загораться невесть откуда взявшиеся свечи, и я увидела старый сундук прямо в центре комнаты.
– Хватит думы тяжёлые думать, девонька, отворяй сундук, да поскорее!
По коже морозок пошёл, руки задрожали от голоса низкого, но не до страху сейчас, а потому несмело подошла к старинному деревянному сундуку, провела аккуратно пальцем по железным вставкам, да откинула крышку.
– Нечего рот разевать! Смени одёжку, платье твоё не годится.
– Для чего?..
Вещи из сундука поднялись в воздух и упали прямиком мне на колени. То была длинная светлая туника да штаны тёмно-зелёного цвета. Я повертела головой в надежде увидеть своего собеседника, но тут незримый Хозяин как гаркнет:
– Надевай да слушай, не зевай! Зачерствели сердца людские, от веры предков загородились, духов да богов чествовать да благодарить перестали. И поделили боги мир Явь на сей, людской, и тот, где ещё чудеса живы. Да только не жить сему миру без силы волшебной, а посему оставили боги в памяти людской легенды наши да сказания, чтобы помнили их, да из поколения в поколение передавали. И нас – домовых да духов природы – оставили, чтобы веру эту поддерживать.