RETRO - стр. 8

– Ты что, – скептически промямлил я, – как мы в такой темноте найдем нашу разбросанную по пляжу одежду?

– Есть другое предложение, вернуться в таком виде за праздничный стол. Наши маскарадные костюмы, наверняка, будут одобрены публикой, – последовала идиотская реплика.

После долгого ползания по песку, мы, наконец, наткнулись на свою одежду и, уже не разбирая, чья майка или рубашка, быстро оделись и отправились к ждущей нас кампании. Наше появление было встречено без энтузиазма.

– Где вы болтаетесь? Уже пора встречать Новый год, – строго обратился к нам сидящий за столом консул.

– Да, мы так, прогуляться вышли, – ответил кто-то из нас.

– Ты смотри, твой «Брянсклес» на рейде, – услышал я утром голос Николая, вышедшего на балкон нашей комнаты в общежитии.

Шел второй (1968) год нашего пребывания в Сантьяго де Куба в качестве «стажеров» университета. Мы жили в студенческом городке, расположенном на окраине города на высоком холме. Город лежал перед нами как на «сковородке», в центре которой находилась бухта, которую город охватывал «подковой». Это впечатление создавалось в особенно жаркие дни, когда город накрывала дымка тумана, подобно парной в бане. С балкона своей комнаты мы наблюдали, какие суда входили в порт. Это имело к нам самое прямое отношение. Дело в том, что в наши «комсомольские» обязанности входило обеспечение «культурной программы» для экипажей этих судов во время их стоянки. По должности «помощника» в моем распоряжении находился катер нашего «морагента», которым мы пользовались, когда судно находилось на рейде.

После того, как судно покидали пограничники и таможенники, мы поднимались на судно и представлялись первому помощнику капитана, в чье распоряжение поступали на время стоянки. Первые помощники в то время были, в основном, бывшие партийные или комсомольские работники. Поэтому, когда мы попадали на ленинградское судно, то, бывало, встречали знакомых. Но ближе всех, обычно, у нас складывались отношения либо с «начальником радиостанции», либо с «дедом», то есть. «стармехом».

В течение года некоторые суда заходили в порт по два-три раза. Естественно, экипажи менялись, но командный состав, как правило, оставался тем же. Здесь нас уже встречали, как родных.

Так, особые отношения у меня сложились с экипажем ленинградского сухогруза «Брянсклес», которое зашло в порт уже второй раз. В течение нескольких дней стоянки я провел «культурную» программу для экипажа, как обычно. После прощального ужина с музыкой, песнями и танцами (в экипаже были две молодые женщины), который затянулся надолго, мы с моим приятелем Николаем к полуночи были в общежитии. Судно должно было выйти на рассвете.