Размер шрифта
-
+

Репрессированный ещё до зачатия - стр. 72

Ленке. Редактрисе-то нашей! Она залезла под стол и завопила о помощи. Уборщица бабушка Нина как раз проходила по коридору мимо и заглянула в кабинет, когда услышала вульгарный шум легкомысленно безответственно упавшего шкафа и марковские вопли. Бабулька и спасла святую невинность горькой редактриске от притязаний этого дикого носорога Конищева. Ну и скандалюга! О как! И на редколлегии, и на партсобрании он выклянчивал прощения. Ленка ни в какую. Смертно оскорблена-с! Орёт в обиде: «Как это так!? Проститутку и ту уговаривают, говорят какие-то красивые к случаю слова. А тут никаких радостных слов! Как бешеный лоховитый жеребец! Безо всякой художественной увертюры! Прям ну сразу вот вам нате из-под кровати! Молча! Наглец! Не прощу! Совсем с головой не дружишь! Не слиняешь по-собственному, подам в суд. Вышибу из партии! Навечно загоню в камеру хранения!»[82] И навертел наш трусляйка Конь заявление: «Прошу освободить по собственному желанию от занимаемой должности». Маркова кинула на уголке резолюцию: «Освободить от занимаемой должности согласно поданного заявления». Вот такой у нас сладенький новогодний подарушка спёкся…


3 января 1967

Конь спасатся бегством

Примчался в редакцию бледный муж Марковой. Ошалело разыскивает Конищева. Сгорает от горячего желания получить удовлетворение.

Конищев тайком сбежал.

Разгневанный муж ушёл без удовлетворения.

Конищев уговаривает всех, чтобы о сути дела никто не знал кроме редакционных.

Жене Светлане он брякнул по телефону:

– Я послал Маркову матом, и она уволила. Обиделась, не туда послал!

Жена побежала к Малинину за помощью.

Конищев умоляет всех не вступаться за него.


4 января 1967

Зеленоградский перепляс

На фронтах любви женщины всегда на передовой.

Т.Клейман

И прикопался я в ближнем Подмосковье. В С…ске. В городской газете.

Жизнь на новом месте побежала по ранее выбранной тропке.

Всё неслось как обычно.

День я толокся в редакции, а вечером летел на электричке в Москву. Ужинал в подвале Главной Библиотеки страны, что напротив Кремля, и до закрытия библиотеки на антресолях третьего научного зала писал «Поленьку».

И так изо дня в день.

Возвращался я в С…ск далеко взаполночь.

Угла своего у меня не было.

Первое время ночи я мял на редакционном хрустком кожаном диване.

И никого не было, кто бы раньше меня оказался утром на своём рабочем месте. По сути, я его и не покидал.

Тогда я ни разу не опоздал на работу.

И тепло было в редакции, вроде даже и уютнешко, да всё равно не то, не домашнее жильё…

И я передислоцировался в местную гостиничку.

Гостиничка убогонькая. Всего четыре комнатки в жилом доме. Нет горячей воды, зато полно вшей.

Страница 72