Реквием по сыну (сборник) - стр. 6

Так с чего же началась смертная одиссея моего сына, достойно отслужившего положенный срок в армии, успешно окончившего за время службы с отличием Омское музыкальное училище, а сразу после армии – юридический факультет Омского государственного университета и начавшего самостоятельную жизнь взрослого человека с чистого листа? Какую же соринку в его глазу высмотрели вездесущие чекисты, опасную для нашего государства и общества, всегда сплочённого вокруг родной партии, и зачем установили за ним тайную слежку? Нормальному человеку это понять невозможно, ненормальному тоже. Как позже выяснилось, вина его состояла в том, что он был не только прекрасным музыкантом, успешно руководившим студенческим самодеятельным художественным оркестром, но и сыном отца, за которым уже на протяжении нескольких лет велась тотальная слежка. Только в этом божественном промысле и состояла его вина перед государством – что он был прекрасным сыном отца, к которому чекисты имели свои специфические подозрения. А студенческий оркестр, руководимый сыном, пользовался среди городских студентов доброй славой, и это обстоятельство тоже не нравилось надзирающим над ним чекистам, и они ему пакостили, как только могли, имея для этого неограниченные возможности.

Дело в том, что они мстили сыну за меня, его родного отца, волею нелепого случая отработавшего в одной из структур МВД три года и со скандалом оттуда уволившегося. Но и это далеко не всё. Отработав у них три года, я не имел ни одного взыскания ни по партийной, ни по служебной деятельности. Напротив, за эти три года мне руководством было объявлено семь поощрений, и все были записаны в мою трудовую книжку. Да, моя лихая беда состояла в том, что сотрудники одной «конторы» начали вести за мной тотальную слежку ещё несколько десятков лет назад, но я по своему недомыслию ничего об этом не подозревал, а мой несчастный сын – тем более. Но и Коле в эти творческие годы тоже крупно не повезло. Поскольку был он от природы и по воспитанию человеком доверчивым, к нему в «друзья» втёрся матёрый стукач, руководитель оркестра высшей школы милиции города Омска в звании подполковника, который несколько раз по пустякам приходил к нему в квартиру, хотя Коля его ни разу к себе не приглашал. Этому обстоятельству нам, родителям, можно было только радоваться, если бы ни один прискорбный факт. Некоторые музыканты из его оркестра настоятельно Коле советовали несколько раз, чтобы он всякое общение с ним прекратил, но о причине умалчивали, хотя о ней мне можно было без труда догадаться. Это меня насторожило. И однажды в моём присутствии этот милицейский чин предложил Коле поступить по блату (за приличные по тем временам деньги) в эту высшую школу, а он ему посодействует в этом деликатном деле. Хотя его об этом из нас никто не просил и даже не намекал. Это был явный перебор с его стороны как провокатора.