Развод по-королевски - стр. 7
Следом за ветром в моё узилище пролился свет, но он тут же сместился, точнее кто-то передвинул фонарь, которым подсветили открывшийся провал, чтобы было удобнее проникнуть внутрь. Всего пару ударов сердца и рядом со мной тяжело приземлилась массивная фигура, облачённая в меховой доспех. В полумраке повозки мне даже показалось, будто ко мне протиснулся медведь, вставший на задние лапы, но это оказался просто очень крупный человек.
Без лишних слов быстро отыскав меня взглядом, то ли спаситель, то ли похититель что-то буркнул в повязку, наполовину закрывающую лицо и, не особо церемонясь, ухватив меня за руку, притянул к себе. Не успела я возмущённо втянуть воздух в лёгкие, как уже оказалась снаружи. Там меня ловко поймали (а задеревеневшее тело именно что подкинули вверх, чудом не задев дверные откосы кареты), а затем без особого труда вскинули на плечо и уволокли куда-то во мрак.
Новая волна страха и нескончаемая тряска заставили картину перед глазами поплыть, но мне всё равно удалось рассмотреть, как мой конвой сражается… с собственными тенями? И пока я пыталась понять, что тут вообще происходит, рядом кто-то скомандовал:
– Уходим!
Всего одно слово заставило человека, чьё хоть и сильное, но достаточно костлявое плечо упиралось в мой живот, накрыть меня чем-то тяжёлым и очень тёплым, а затем сорваться с места. От скорости, с которой мы двинулись, накатил приступ тошноты, но мне удалось с ним справиться. Лучше так, чем в той каморке, что медленно и неотвратимо везла меня к последнему пристанищу, пока в мыслях снова и снова прокручивался тот вечер, когда мой мир оказался разрушен.
Не знаю благие или же наоборот злые силы в тот день толкнули меня вернуться раньше с благотворительного вечера самой влиятельной вдовы столицы. Однако именно это позволило мне застать картину, которую я вряд ли когда-нибудь забуду.
Мягкая кровать под белоснежным балдахином, та самая, где мне не раз доводилось спать по просьбе Лиама – он не особо любил традицию раздельных покоев – встретила меня полуголой блондинкой, над которой нависал мой не более одетый муж. Сознание не сразу приняло увиденное, а как только это произошло, в груди разверзлась пульсирующая болью дыра.
Меня предали. Предпочли другую.
Но самое ужасное, а заодно отрезвляющее произошло сразу после этого. Лиам, вместо хоть какого-то подобия чувства вины, стал источать лютый холод. После чего не особо стесняясь всей ситуации, велел своей любовнице оставаться на месте. Затем встал с кровати, подошёл ко мне и, убивая безразличием в глазах, коротко сказал: