Развод на миллиард - стр. 18
— Получается, так.
Несколько секунд мы просто смотрим в глаза друг другу. Это так странно, пленительно и слегка неловко.
Впервые с момента знакомства мы оказались в настолько интимном положении. В юности, когда я и Карина беспечно объяснялись друг другу в любви и могли изредка держатся за руки, мы не позволяли себе больше, чем самые невинные разговоры. О чём-то более близком мы и помыслить не могли, понимая, что добрачные отношения нам запрещены. И всё же тогда у нас была надежда.
А потом эту надежду отняли.
Правильней было бы и не обнадёживаться впредь. Но я совру, если скажу, что с тех пор никогда уже не мыслил о том, чтобы оказаться вместе с Кариной наедине. Как сейчас.
Но, наверное, на этом предел мечтаний исчерпывался.
— Давай спать, — говорит Карина, потупляя взгляд.
— Если хочешь, я посижу рядом, пока ты не уснёшь. Вдруг тебе снова приснится кошмар.
Она неловко поводит плечами.
— Это редкость, — будто бы оправдываясь, произносит Карина. — Уверена, такого больше не случится.
— Что тебе привиделось? — не удерживаюсь я от вопроса.
— Ерунда.
— Что-то о девочках?
Она хмурится, не хочет отвечать.
— Знаешь, с матерями так иногда случается. Тревожимся на пустом месте. Мужчинам этого не понять.
— Почему? Я ведь сам — отец.
— Да, но… Есть разница. Значительная.
— Ты невысокого мнения об отцовстве?
— Вовсе нет! — чересчур эмоционально возражает. — Просто мужчины и женщины всё чувствуют по-разному. Женщина-мать на всё готова ради своих детей. В буквальном смысле готова пожертвовать собой.
— Ты говоришь так, как будто тебе пришлось идти на огромные жертвы.
Карина отворачивается. Её лицо становится вмиг жёстким и непреступным.
— Прости, если я что-то не то сказал… — пытаюсь выкрутиться из положения.
— Всё нормально.
— Не знаю, что ты имела в виду, говоря о жертвах, — продолжаю рассуждать, — но и я на своём примере могу судить, что мужчины иногда делают ради детей то, чего сами не хотят.
Она недоверчиво хмыкает:
— Что, например?
— Например… Остаются в браке с нелюбимой женщиной.
Наши глаза вновь встречаются. Карина молчит, но я слышу вопрос, который она так и не решается произнести вслух.
Потому отвечаю:
— Да, последние годы я жил с женой только ради сына. Но затем понял, что так делаю только хуже. Всем.
Веки Карины тяжело опускаются, она протяжно выдыхает:
— Насколько я знаю, вы ведь и сейчас общаетесь с женой.
— Мы остались, если можно так выразиться, друзьями. Я продолжаю обеспечивать сына, провожу с ним время. С бывшей женой мы можем обсудить какие-то моменты, касающиеся его учёбы и развития. Считаю, это честно. Намного честнее, чем просто терпеть друг друга, втайне ненавидя.