Разрешенное волшебство - стр. 74
– Не прикончит, – негромко сказал Твердислав. Было в её тоненьком, срывающемся голоске нечто, заставляющее любого парня расправить плечи. – Ничего она тебе не сделает. Я обещаю.
– Обещаешь? Нет, правда? – В голосе Гилви послышалась надежда. – Ты мне точно обещаешь?
– Точно, – кивнул юноша. – Вам надо помириться. Это не для меня, для клана. Я потолкую с Джей. Она поймёт, я уверен.
– А я вот нет, – уныло отозвалась Гилви.
– Ничего, – начал было Твердислав, но Гилви только махнула рукой.
– Держись, – сказал вождь. – Держись, Гилви, кому ж, как не тебе, в свой черёд Ворожеей становиться, когда время придёт?
– Так уж и мне, – пробурчала девчонка.
– Ну да, конечно, и Линда ещё есть, и Олеся, да и Фатима ещё повоюет – но потом‑то?
– Да не будет у меня никакого потом! – вдруг очень по‑взрослому вздохнула Гилви, словно уже заранее смирившись со своей участью.
– Это ты перестань! – рассердился Твердислав. – Заладила одно и то же, словно птичка‑повторяшка. Сказал же я тебе.
– Да что ты сказал‑то! – вдруг зло, с обидой выкрикнула Гилви. – Всем известно – ты под дудку Джейаны своей пляшешь! Что она скажет, то и делаешь! Ни в чём не перечишь! – даже в тусклом свете сторожевых костров видно было, как у девчонки презрительно скривились губы. – Она что хочет, то и делает! И никого не слушает! Захочет меня прибить – и прибьет, не поморщится! А никто потом и слова не скажет! Ну что, не так? Ой. Что‑то я не то наговорила. – Она вдруг зажала рот ладошкой, словно испугавшись вырвавшегося.
Твердислав сидел ни жив ни мертв. Внутри разлился отвратительный льдистый холод. Вот оно, значит, как. Вот, значит, что о нём думают. Вот до чего Джей довела дело. А потом ещё и удивляется, когда соплячки вроде Гилви норовят ей по физиономии съездить. Тут не удивляться нужно, а на саму себя оборотиться. Впрочем, куда там…
– Значит, по‑твоему, я тряпка, – преувеличенно спокойно сказал Твердислав. – Очень хорошо. И много ещё народу думает так же, как и ты?
– Девчонки все почти, – тихонько ответила Гилви.
– Хорошо, – сказал Твердислав и поднялся, хотя что же именно «хорошо» он ответить бы не смог. – Хорошо, хор‑рошо, хорошошенько.
Гилви с некоторым испугом наблюдала за ним.
Спать после этого Твердислав не пошёл. Кружил по поселку, десять раз проверил каждый пост, поднялся на дозорные площадки в скалах, долго стоял там, глядя на темное море лесов внизу. Леса эти сейчас жили своей простой и жестокой жизнью, кто‑то кого‑то настигал, убивал, разрывал на части клыками, когтями или иными смертоубийственными орудиями, как говаривал Учитель, чтобы потом сожрать ещё не остывшее, тёплое тело жертвы. Это было нормально. Так происходило всегда. И клан Твердиславичей, как и остальные Лесные кланы, и более дальние кланы Горные, и уж совсем далёкие Морские – плоть от плоти этого мира, этого леса, гор, морей, полных суровой и жестокой жизнью, где не принято просить пощады, где или ты – или тебя, и ты не рассуждаешь, а разишь, и рука твоя посылает копьё в цель раньше, чем мысль успевает охватить происходящее. Иначе нельзя. Ведуны не дремлют. И если б не магия, магия от рождения, магия в крови, дарованная по милости Великого Духа, – кланы бы не устояли. У кого сильнее проявляются способности к чародейству – тот и наверху. Не всегда это так, конечно же, но по большей части. А Джейану сам Великий Дух, казалось, приуготовил быть Приказывающей и Распоряжающейся. Ничего удивительного, что она держит в своих руках повседневную жизнь родовичей. Ничего удивительного. Правда, жестка порой бывает, даже жестока.