Разрешенное волшебство - стр. 76
Ему потребовалась лишь секунда. Однако и этого оказалось слишком много. Он опоздал. Щупальца деловито скользнули внутрь развороченного домика – и мгновение спустя появились вновь. В их чёрных объятиях оказалась Лиззи!
– Бей!!! – выкрикнул Твердислав. Его команда слилась с воплем горя и ужаса, вырвавшимся разом у всех, кто видел этот кошмар – скупо освещённое светом четырех лун тело девочки, завернутое в белое покрывало и обмотанное, точно путами, тонкими чёрными росчерками щупалец.
Удар Твердиславичей настиг тварь, когда та уже начала набирать высоту. Не огненный меч, столь любимый Джейаной, – горе и ненависть родовичей обратились в нечто более жуткое. Твердиславу впервые в жизни удалось сотворить фантома, призрачного бойца, вложив в него все силы клана. Никогда доселе это сложное заклятие, обычно требующее долгой подготовки и полного внутреннего сосредоточения, не удавалось ему. Джей – да, она могла, но и то лишь после семидневного поста и очистительных обрядов. А тут – сияющий ослепительным светом, лучащийся белым пламенем крылатый зверь ринулся в погоню за ускользающим летучим ужасом. Сам же Твердислав замер – руки вскинуты, взгляд оледенел. Он слился с сотворенным бойцом, смотрел его глазами, и – ему казалось – его собственные мускулы, мышцы плеч и спины приводят сейчас в движение широкие, снабжённые на изгибах мощными когтями крылья.
Несущий Лиззи монстр ещё не успел подняться высоко, когда фантом настиг его. У всего клана вырвался дружный вопль, когда пылающие белым огнем когти на лапах фантома впились в бока чудовища, а пасть вгрызлась в один из его глаз.
Только теперь неведомую тварь проняло. Она ответила долгим и яростным воем, полным боли и гнева. Щупальца заметались, хлеща в разные стороны; монстр закружился на месте, судорожно изгибаясь и тщась поразить фантома Твердиславичей внезапно высунувшимся из заостренного конца тела жалом. Из широких ран, оставленных огненными клыками и когтями в боках твари, рванулась кровь – если только это летучее облако золотистой светящейся пыли можно было назвать кровью.
Твердислава мгновенно ослепила жгучая, нестерпимая боль. Там, где чёрные щупальца касались сияющей призрачной плоти его фантома, мгновенно вспухали длинные багровые рубцы, сочащиеся кровью. Кровь сочилась, естественно, из ран на теле самого Твердислава; на сверкающей же броне фантома появились лишь алые росчерки. Магическое создание не чувствовало боли; предел его сил заключался лишь в пределе сил пославшего его и им управляющего.
Но зато – ах! – какое упоение было в том, чтобы наконец схватиться на равных с ведунской тварью! Твердислав слышал хруст, с каким когти фантома рвали шкуру чёрного чудовища, в ноздри лез густой, одуряющей запах вскрывающихся пластов плоти, вырывавшаяся из ран бестии золотистая кровь колола руки и ноги словно бы мириадами крошечных иголочек; это был настоящий экстаз, апогей битвы – чувствовать, как уступает, рвётся под твоим натиском вражеская броня, как корчится от боли враг и как – шаг за шагом – ты подтягиваешь к себе всё ближе и ближе бесчувственную, опутанную чёрным коконом Лиззи.