Разрешенное волшебство - стр. 77
Твердиславичи, отдав силу вождю, теперь только и могли, что с ужасом смотреть, как под ударами невидимого кнута рвётся, сползая с его плеч, серая куртка, как начинают покрывать спину длинные красные полосы, как трескается кожа и течёт кровь, пятная пояс и порты. Ирка‑травница рванулась к Твердиславу с каким‑то ковшиком в руке – обтирать раны, пытаясь остановить кровь; к ней тотчас присоединилась Сигрид. Остальные могли лишь молиться Великому Духу да стараться как можно шире открыть себя вождю, чтобы он смог почерпнуть ещё больше силы в их душах, чтобы наконец прикончить неведомого врага, столь дерзко появившегося над селением, врага, презревшего все охранные заклятия и чародейные ловушки.
Твердиславу пришлось оставить попытки добраться до жизненосных жил чудовища и отражать яростно хлещущие чёрные щупальца. Отражать, ловить, превозмогая боль, наматывать на могучую лапу фантома – и резким движением вырывать их с корнем. Каждое вырванное щупальце сопровождалось утробным ревом монстра. Бьющихся окутывала плотная золотистая туча; тварь уже потеряла много крови, ну когда же она наконец начнет слабеть?!
Шатаясь, Джейана выбралась наружу. О Великий Дух, за что ты прогневался на нас! Над разметанным почти по бревнышку домиком травниц висела бестия из самых чёрных, самых страшных ночных кошмаров. Джейана узнала её тотчас. Да, да, именно такие летучие создания являлись ей в недавних снах – снах, на которые она тогда совсем не обратила внимания. Дура, дура, дура, трижды дура!
Она сразу поняла, что сделал Твердислав. Молодец, молодец, молодец! Сотворить фантома – это ж надо! Но, безумец, ему ж не выдержать!
Лицо Твердислава стало белым, таким же белым, как и созданное вождём клана магическое существо. Спину и бока обильно покрывала кровь. Он уже шатался. Ноги дрожали; вскинутые руки, казалось, вот‑вот бессильно рухнут.
– Держись! – вдруг закричала Гилви, прижимая кулачки к груди. – Держись же, держись, ну, пожалуйста!
Твердислав словно бы услышал. На шее под кожей разом напряглись, натянулись жгуты связок. Вздулись вены на лбу, на руках, несмотря на то, что они были подняты вверх. Фантом каким‑то запредельным усилием разом вырвал пять оплетших его щупалец – и Лиззи оказалась совсем рядом. Мелькнула вторая лапа, чтобы вырвать наконец девчушку из гибельных объятий чёрного монстра; однако в этот миг жало твари, изогнувшейся так, что она едва не переломилась пополам, впилось‑таки в бок фантома.
Твердислав дёрнулся и закричал. От этого крика у всех, слышавших его, волосы и в самом деле встали дыбом. Это кричала, исходя воплем, такая непереносимая, нечеловеческая боль, что никто из родовичей не мог её себе даже и представить.