Рассвет никогда не настанет - стр. 13

На ступеньках была грязь, следы босых ног. Это существо торопливо покидало подвал. Куда оно направилось? Хотя мне это было безразлично. Я поднялся вверх. Серое, низкое небо слепило глаза. Непонятно: утро, день или вечер.

Я прикинул, что мне следовало сделать дальше: «У меня с собой были ключи от машины Киры. Нужно было срочно ехать в больницу. Может быть, мне успеют пришить на место палец, и он приживётся». А мне почему-то совсем не хотелось куда-то спешить.

Бабка-лишай – унизительное прозвище для такой, по виду, хорошей женщины, от которой не ожидаешь никого зла. Дразнить её так придумала дворовая шпана. Наверное, эти ребята хотели отыграться на безобидной старушке за всё, что им приходилось терпеть от взрослых.

Бабка-лишай – так её прозвали из-за особенностей внешности. Была она кривая и кособокая, на спине у неё выступал причудливый горб, что перекатывался при ходьбе, будто кусок жира. И ходила старушка, словно качаясь на волнах. С каждым шагом она присутуливалась и становилась маленькой, а затем снова выпрямлялась.

Дворовые засранцы не упускали случая изобразить манеру её ходьбы, а иногда называли её обидным прозвищем громко, чтобы она слышала.

Хоть раз она сказала им что-то грубое в ответ? Хоть бы раз она посмотрела на них сурово? Нет, бабушка им только улыбалась и называла «детками». Она не видела издевательств и пропускала гадкие слова мимо ушей. Ей нравились дети и что бы они ни вытворяли, было для неё всего лишь безобидными шалостями. Старушка всегда со всеми здоровалась, всем улыбалась. Но знакомства ни с кем не водила и была одинока.

Я помнил её с детства, ведь мы жили в одном подъезде. Бабушка на втором, а я этажом выше. Но я даже не знал, как её зовут, и нечаянно сам называл её Бабкой-лишаём. Только мысленно! Никогда не произносил этого вслух!

Помню, как с нашей соседкой начали твориться странные изменения. Она вдруг начала полнеть, но не так, как это обычно случается с людьми. Жироподобный горб на её спине вдвое увеличился. Лицо оставалось прежним, худощавым, а на теле под мешковатой одеждой росли и округло выступали новые бугры и наросты.

Ходить старушке стало трудно. Она была похожа на студень, когда её многочисленные бугры перекатывались при ходьбе. Соседка, вздыхая и охая добиралась до лифта, а потом ехала к себе на второй этаж. Больно видеть, когда человеку так тяжело. Но она никогда никому не жаловалась.

Когда с ней начали происходить эти изменения, мне было около пятнадцати лет. Я общался с соседскими ребятами и девочками. Играл с ними в пинг-понг во дворе. И однажды мы увидели, как старушка медленно плетётся к себе домой.