Распутник - стр. 27
Более того, сколько Пенелопа ни всматривалась в это новое суровое лицо, она не могла увидеть в нем мальчика, которого когда-то знала. Если бы не глаза, она бы и вовсе не поверила, что это он.
– Как печально, – негромко прошептала она.
Он услышал.
– Печально что?
Она покачала головой, глядя ему в глаза, единственное, что осталось в нем знакомым.
– Он исчез.
– Кто?
– Мой друг.
Пенелопа и представить не могла, что такое возможно, но его лицо внезапно сделалось еще жестче, еще суровее, еще опаснее и словно подернулось тенью. У нее мелькнула мысль, что она зашла слишком далеко. Он по-прежнему не двигался, наблюдая за ней мрачным взглядом, похоже, замечавшим все.
Все инстинкты кричали – уходи! Быстро! И никогда не возвращайся. Но она осталась.
– И сколько времени ты пробудешь в Суррее? – Он не ответил. Она шагнула к нему, понимая, что лучше этого не делать. – В доме вообще ничего нет.
Он проигнорировал и это. Пенелопа решительно продолжала:
– А где ты спишь?
Порочная темная бровь взметнулась вверх.
– Что за вопрос? Ты приглашаешь меня к себе в постель?
Слова обожгли неприкрытой грубостью. Пенелопа замерла, словно от физического удара, и немного помолчала, не сомневаясь, что он извинится.
Тишина.
– Ты изменился.
– Вероятно, тебе следует вспомнить это, когда ты в следующий раз помчишься на поиски полуночных приключений.
В нем не осталось ничего от того Майкла, которого она когда-то знала.
Пенелопа повернулась и направилась в черноту, в ту сторону, где стоял Нидэм-Мэнор, но, пройдя всего несколько футов, вернулась назад. Он так и не шелохнулся.
– Я в самом деле была счастлива увидеть тебя.
Она снова повернулась и зашагала в сторону дома, чувствуя, как холод проникает глубоко в кости, но опять вернулась назад, не в силах удержаться от последней язвительной реплики:
– И, Майкл… – Она не видела его глаз, но мгновенно поняла, что он смотрит на нее. Слушает. – Ты на моей земле.
Она пожалела о своих словах сразу же, как только произнесла их, – они вырвались от досады и раздражения, приправленных желанием обидеть, более подходящим скверному, испорченному ребенку, чем женщине двадцати восьми лет.
И пожалела еще сильнее, когда он метнулся к ней, как волк в ночи.
– Твоя земля? Вот как?
Это прозвучало мрачно и угрожающе. Пенелопа невольно отступила назад.
– Д-да.
– Ты и твой отец думаете, что сможете подцепить для тебя мужа с помощью моей земли?
Он знает.
Пенелопа постаралась подавить грусть, охватившую ее, когда она поняла, что он появился здесь ради Фальконвелла. А не ради нее. Он подходил все ближе и ближе, а Пенелопа пятилась, чувствуя, как перехватило дыхание, и пытаясь двигаться так же быстро, как и он. Бесполезно. Она замотала головой. Нужно отказаться от своих слов. Кинуться к нему и успокоить. Умиротворить дикого зверя, загонявшего ее в глубокий снег. Но ничего этого она делать не стала.