Пятнадцать жизней Гарри Огаста - стр. 4

Позднее я понял, что три этажа – это высота, которая не может гарантировать быструю и относительно безболезненную смерть, и что я вполне мог переломать себе все кости, но при этом остаться в живых. К счастью, я приземлился на голову и все закончилось.

Очень интересно наблюдать за тем, как весной болото просыпается и возвращается к жизни. Жаль, что вы никогда этого не видели. Увы, во время наших с вами прогулок по загородной местности мы упустили те несколько часов, в течение которых можно было бы наблюдать этот любопытный процесс. Впрочем, и погода всякий раз не слишком к этому располагала. Она была либо дождливой, и тогда со свинцово-серого неба на землю лились струи холодной воды, либо засушливой – в этом случае почва превращалась в жесткие коричневые буераки, на которых большинство растений были просто не в состоянии выжить. А однажды, помнится, пошел снег, да такой сильный, что кухонную дверь совсем завалило снаружи и мне пришлось вылезать через окно и откапывать ее лопатой. В 1949 году дождь лил целых пять дней подряд. Мне очень жаль, что вы не видели болотистые пустоши после дождя, когда на них распускаются пурпурные и желтые цветы, а все вокруг пахнет мокрой землей.

Ваш вывод о том, что я родился в северной части Англии, – вы сделали его в самом начале нашей дружбы, был абсолютно верен. Мой приемный отец, Патрик Огаст, никогда не позволял мне об этом забыть. Всю свою жизнь он был фермером на территории поместья Халнов – как и его отец и дед. Эта история началась в 1834 году, когда разбогатевшие Халны купили землю и решили осуществить свою мечту о богатстве и присоединении к правящему классу. Они стали сажать деревья, прокладывать через пустоши дороги и возводить странные строения с башенками и арками. Разумеется, все это было глупо – к моменту моего рождения эти строения заросли мхом. Прежние, более энергичные и здравомыслящие поколения Халнов действовали иначе – они разводили овец, которые паслись на обширных, покрытых сочной травой пространствах, лишь кое-где ограниченных каменными стенами. Однако XX век оказался к Халнам весьма жестоким. Их поместье пришло в упадок. Впрочем, мальчику, родители которого были постоянно заняты своими повседневными заботами, там было настоящее раздолье. Любопытно, однако, что, снова проживая свои детские годы, я был весьма осторожен и, исследуя окрестности, уже не лазал по скалам так беззаботно, как в своем первом детстве. Видимо, в моем мозгу подобные приключения уже были так или иначе связаны с опасностью, которой я, умудренный прежним опытом, старался избегать.