Пятнадцать жизней Гарри Огаста - стр. 6
В моей третьей жизни приближающаяся смерть приемной матери дала мне определенную жизненную цель. Она состояла в том, чтобы попытаться предотвратить эту смерть. Поскольку я мог объяснить происходящее только тем, что Всевышний за что-то сердит на меня, я вполне искренне решил, что, совершая благие, богоугодные поступки, смогу изменить ход событий, разорвать тот порочный круг, по которому они развивались. Не совершив никаких преступлений и вообще ничего такого, что, на мой взгляд, требовало искупления, я полностью сконцентрировался на том, чтобы как-то угодить Харриет, облегчить ее существование. Именно это подсказал мне рассудок пятилетнего ребенка (за которым незримо стоял опыт двух уже прожитых жизней).
Я без конца молился за здоровье Харриет и пытался помогать ей. Это, помимо всего прочего, давало мне возможность переносить чудовищную скуку школьных занятий. Что же касается моего приемного отца, то он был слишком занят, чтобы следить за моим времяпрепровождением. Я очень много узнал о том, как жила и чем занималась моя приемная мать, когда Патрика не было дома. Именно тогда у меня впервые возникло подозрение, что я не являюсь ему родным сыном.
Когда Харриет Огаст умерла в моей третьей жизни, на похороны собралась вся семья Халнов. Мой приемный отец произнес короткую надгробную речь. Я стоял рядом с ним – семилетний мальчик, одетый в черный пиджачок и брюки, принадлежащие моему кузену Клементу Халну. Он был на три года старше меня и в моих предыдущих жизнях любил задирать меня в те моменты, когда вспоминал о моем существовании. Констанс Халн, тяжело опираясь на трость с ручкой из слоновой кости, сказала несколько слов о верности Харриет своему долгу, о ее порядочности и силе духа и выразила сочувствие членам семьи усопшей. Александра Халн сказала, что я должен крепиться. Виктория Халн, наклонившись, поочередно ущипнула меня за обе щеки, вызвав у меня безотчетное желание укусить ее за обтянутые черными перчатками пальцы. Рори Халн молча смотрел на меня. Точно так же он смотрел на меня на похоронах Харриет в моей первой жизни. Его взгляд был слишком пристальным, но тогда я, мальчик в одежде с чужого плеча, был подавлен горем, которое никак не мог выразить, и потому не обратил на это внимания. В третьей жизни я поймал этот его взгляд и увидел в нем, словно в зеркале, самого себя – точнее того, кем я стану.
Вы знали меня не во все этапы моей жизни, поэтому позвольте мне описать себя более подробно.
В раннем детстве волосы у меня были рыжеватые. Со временем они несколько изменили свой цвет и приобрели оттенок, который доброжелательные люди, вероятно, назвали бы золотисто-каштановым. Однако на самом деле моя шевелюра была самого настоящего морковного цвета. Это было заложено в моих генах, которые также обеспечили мне хорошие зубы и идеальное зрение. В детстве я был довольно тщедушным ребенком и ростом уступал большинству своих сверстников – виной тому была не столько наследственность, сколько плохое питание. Однако когда мне исполнилось одиннадцать, я начал быстро расти. Так продолжалось до пятнадцати лет. К этому времени внешне я, к счастью, уже выглядел как большинство восемнадцатилетних юношей.