Пусть льет - стр. 42

Даер кисло скривился.

– Ошибка вышла, – уныло крикнул он ей вслед.

Досада его, однако, несравнима была с тем, как вознегодовала на Хадижу мадам Папаконстанте. Уперев руки в бока, она подошла к девушке и принялась ее тихо, но яростно отчитывать.

– Она тут работает, нет? – спросил Даер у Тами; тот кивнул. – Смотрите, – продолжал Даер, – старая мадам устраивает ей взбучку за то, что она такая наглая с клиентами.

Тами совершенно ничего не понял, но улыбнулся. Они увидели, как лицо Хадижи постепенно мрачнеет. Но вот она неторопливо подошла к стойке и хмуро встала подле Даера. Он решил попробовать еще раз:

– Не обиделась?

Она дерзко взглянула на него.

– Привет, Джек, – сказала она и отвернулась.

– Что такое? Тебе не нравятся посторонние мужчины?

– Одна кока-кола. – Больше на него она не смотрела.

– Можешь со мной не пить, если не хочешь, знаешь, – сказал он, стараясь, чтобы в голосе звучало сочувствие. – Если ты устала или еще что-то…

– Как тебе? – сказала она; мадам Папаконстанте наблюдала за ней от конца стойки.

Она подняла стакан кока-колы.

– Пей до дны, – сказала она и отхлебнула. Слабо ему улыбнулась. Он встал к ней поближе, чтобы чувствовать рядом ее тело. Потом слегка повернулся к ней и придвинулся еще ближе. Она не шевельнулась.

– Ты всегда такая сумасшедшая? – спросил он.

– Я не сумашедши, – ровно ответила она.

Они немного поговорили. Медленно он прижимал ее спиной к стойке; когда обхватил рукой, подумал, что она его оттолкнет, но она ничего не сделала. Со своего наблюдательного пункта мадам Папаконстанте рассудила, что настал нужный миг для вмешательства; она сползла с табурета и подошла к ним. Тами болтал с испанцем, хозяином радио; увидев, что мадам Папаконстанте пытается заговорить с Даером, он повернулся к ним и стал переводчиком.

– Хотите пойти с ней назад? – спросил он у Даера.

Тот ответил, что да, хочет.

– Скажи ему, пятьдесят песет за комнату, – поспешно сказала мадам Папаконстанте. (Испанцы прислушивались. Они обычно платили по двадцать пять.) – И девушке даст потом что захочет.

Хадижа смотрела в пол.

В комнате пахло плесенью. Юнис спала, но теперь проснулась и заметила этот запах. Так пахло в некоторых комнатах погреба у ее бабушки. Она вспомнила прохладу и таинственность огромного подвала тихим летним днем, сундуки, полки с пустыми банками и стопками старых журналов. Бабушка ее была человеком порядливым. Каждое издание складывалось отдельно: «Судья», «Модное общество», «Красная книга», «Для всех», «Международный Хёрста»…[44] Она села в темноте, напрягшись, толком не зная отчего. Затем поняла отчего. За дверью она услышала голос Хадижи. Вот он произнес: