Пушкин навсегда - стр. 8

Минуту спустя, несколько осмелев, мальчишки встали ножками на подтаявший мокрый снег. Утомлённые долгой и холодной зимою, их маленькие, хрупкие тельца требовали движения, и, почувствовав свободу, братья помчались верхом на прутьях.

Когда-то двор был ограждён забором. Но в лютую зиму, чтобы согреться, приходилось топить печи всем, чем только можно было. Что ж поделать, четвёртый год идёт война, и простому народу пришлось пережить немало. Ах, если б только закончилась она поскорей…

Хозяин дома Галлям ушёл на фронт с первых дней, оставив жену и двоих сыновей – мал мала меньше. Когда провожали отца, младший, Мутахар, ещё даже ходить не умел. Не помнил он и отца, даже не представлял, какой же он. Поэтому приставал то к Магикамал-апай, то к Мидхату с вопросами: «А папа мой какой?.. А мой папа сильный?» И получив ответ, приговаривал и повторял их слова, да ещё так, словно он сам знает, что и как говорил отец. «Папа мне наказал, чтобы я вырос во-о-от таким большим, я это помню!» – добавлял он, вытягивая высоко руку. Кто-то от всего сердца пожалеет его, промолчит, а кто-то спросит: «А ты сам что ответил-то?» Мутахар в таких случаях широко раскроет глаза и, запинаясь, говорит: «А я… я сказал – я вырасту. Буду расти до тех пор, пока макушка у меня не коснётся потолка. Да я уже могу достать!» – подходит он к стене и тянется вверх. Перестаравшись, нечаянно может удариться головой, тогда, оправдываясь, говорит: «Слишком высоким вырасти нельзя – не поместишься дома».

Мидхат же, хотя плохо, но помнит отца… А раз помнит, то считает своим долгом поправлять всё, что ни скажет братишка.

Сегодня вот эти пацанята встречают четвёртую весну войны…

Мутахар, потирая пятки, озябшие и покрасневшие словно гусиные лапки, обращается к брату:

– Мидхат! Айда поиграем на крылечке, там теплее!

– Только ведь вышли! Уже замёрз?

– Ноги замёрзли. Пошли!..

Мидхат недовольно ворчит:

– А ты, оказывается, нытик! И ещё говоришь, что станешь солдатом!

У него у самого-то ноги тоже замёрзли, но он не хочет подавать виду, ведь он старше. А Мутахару так хочется стать солдатом, поэтому он не остается в долгу:

– А вот и стану!

– Нет, не сможешь! – продолжал Мидхат, но уже усаживаясь на крыльце. – Ну, во что же будем играть?

– Давай, как будто чай пьём.

– Не-е, это девчачьи игры.

– Ах… а мы, мальчишки, ведь тоже чай пьём?!

Мидхат понимал, что с братишкой спорить бесполезно, поэтому махнул рукой: «Наливай!»

Мутахар начал «разливать чай» в кусочки фарфоровой посуды, которые когда-то сам и собирал.

– Чего молока-то не наливаешь?