Пушкин навсегда - стр. 10
Мидхат скорей побежал домой.
– Мутахар! Сейчас картошку будем есть! – кинул он радостно с порога.
Мальчонка на радостях стал кувыркаться на кровати.
– Ур-р-ра-ура!
– Ну, ты… ты погоди! Съесть-то съедим, а что маме-то скажем? Вот ведь в чём вопрос.
– У-у-у, картошки у нас мно-о-ого ведь. Её хватит до приезда папы.
Старший брат подумал: «Ну какой же он у нас ещё глупенький. Ведь неизвестно, когда приедет отец. Это мама всегда говорит: скоро, скоро! Но это “скоро” слишком уж долго длится».
Наконец настало время сбегать за печёной картошкой.
Когда Мидхат вломился от нетерпения в дом соседки, там творилось нечто ужасное: вся ребятня громко вопила, и он невольно остановился у двери.
– Баба Хадиса, я хотел взять картошку…
– Ах, это ты, сынок? Ах ты, боже мой!.. Какие слова мне найти, чтобы оправдать себя? Вот эти бессовестные, пока я была на улице, с печки смели всю картошку! Замолчите, чертенята, чтобы никто из вас не смел что-либо говорить!
У мальчишки задрожали коленки, и, чтобы не упасть, он прислонился к косяку. А Хадиса-инэй всё ругала своих внуков:
– Впредь, когда меня не будет дома, только попробуйте трогать что-нибудь! Видите вот это? – Она трясла веткой вербы над головами напуганных до смерти детей. – Вам ещё не так попадёт!
Ребятишки стали выть ещё громче.
От их взвизгивания Мидхат вздрогнул, опустив голову, и повернулся к дверям.
– Дитя моё, постой-ка, я должна дать тебе чего-нибудь поесть, – держа в руках тарелочку с катыком, Хадиса-инэй направилась к нему. – Наверняка давно не пробовали катыка. Кто ест коровье, белое, тот будет здоровым.
Мидхат не знал, брать ему или не брать. Он ясно понимал, что эта еда – доля вот этих малышей. но как только представил измученный вид Мутахара, его руки сами собой потянулись к тарелке. Вытерев слёзы рукавом и посмотрев на ласковое лицо бабушки, едва слышно промолвил:
– Большое спасибо, баба Хадиса.
Схватил тарелку и убежал восвояси.
Как только он вошёл в дом. Мутахар тут же подбежал к нему.
– Мидхат-агай, а картошка уже испеклась, да?
– Ой, братик… Галиюшка и остальные дети нечаянно съели нашу картошку. Ты не говори об этом маме, ладно? А Хадиса-инэй нам катык дала.
Мутахар то ли слышал, то ли не слышал, что говорил брат, – он уже пил второпях этот напиток. Глядя на него и сглотнув слюну, Мидхат думал: «Неужели не оставит мне?»
Нет ничего тяжелее, наверное, чем быть голодным и смотреть на того, кто ест. Мидхат мучился. «Ладно, я потерплю. Скоро придёт мама», – успокаивал он сам себя. А Мутахар не только не оставил катыка, но и слизнул остатки с пальчиков, водя ими по донышку и краю посуды.