Проза жизни - стр. 22
– Ладно… Возьми, коли так.
Теперь конвоир не сомневался и отпустил Светлану вдвоём с Вячеславом. Они дошли до туалета, и казашка, весело поигрывая бритвенным прибором, показала на пах Доктора:
– Тебе помочь или сам справишься?
Нет уж! Вячеслав такого святотатства над мужским самолюбием не допустит! Грубовато произнёс:
– Сам управлюсь.
Взял у Светланы бритву и скрылся за дверью.
Выбрив растительность вокруг личного достоинства, Доктор с гордым видом выполз из туалета. Тут же появилась каталка с пожилой медсестрой и знакомым толстячком. Он взгромоздился на эту громоздкую медицинскую телегу и отправился в неизвестность.
***
Очнулся Доктор поздно вечером. Он лежал совершенно один в тёмной палате. Прислушался к звукам за стеной реанимации. Ничего не слышно. В чисто-синем небе зажигались первые звёзды. «Говорят, на зоне не место для надежды. И всё-таки, как без неё быть? Ведь живу же дальше» – загорелась в душе тихая радость. Вячеслав с невероятным трудом слез с кровати и поковылял в туалет. Казалось, что кишки вот-вот вывалится. Он судорожно придерживал ладони у рубца вдоль всего живота.
На третий день Доктора перевели обратно в старую палату. Остальные больные смотрели уже доброжелательнее на "сидельца".
Почти сразу появилась Светлана. С радостью спросила:
– Всё нормально?
Зато Алимов больше не появлялся. Поговаривали, что он постоянно проводит операции. Вместо него Вячеслава осмотрел толстячок, также принимавший участие в операции. Помощник завотделения вынес приговор:
– Вроде, без осложнений.
Уже через сутки Доктора отправили на зону, и со Светланой не удалось попрощаться. Да и своему спасителю Вячеслав не сумел сказать простое «спасибо».
И вот сейчас Доктор бредёт через плац. Ему разрешили ходить без строя в столовку. Какой строй, когда отпетый уголовник обеими держался за брюхо, боясь, что на том разойдётся длинный шов! Ведь кишки упрямо пытались вылезть наружу, как из порвавшегося мешка, зашитого наспех.
Август подходил к концу. Доктор до сих пор не верил, что он и почти здоров, и скоро освободится. Честно говоря, его действительно напрягало грядущее: какова она, эта реальность, после долгого отсутствия на родной планете? Сумеет ли он приспособиться к новой жизни? На зоне всё чётко, как в заводном механизме: подъём, завтрак, проверка, развод, работа, опять развод, опять проверка, сон и так далее. До той поры, пока начальник ДПНК не вызовет к себе, изучающе в последний раз глянет на твою физиономию и скажет: «Свободен». Да, она, предопределённость на зоне, в чём-то хороша, ибо ты ни почти за что не отвечаешь. Разве что, кроме, беспечного «базара», за который в волчьей среде можно ответить продырявленной шкурой.