Проза жизни - стр. 23
Однако, человек – не механизм. Многолетний режим постепенно сводит с ума. Везёт тем, кто отсидел три-четыре года. А вот после… Иные кончают самоубийством или помешательством, а иных кончают твои собратья по несчастью за то или это. Выживают лишь те, кто действительно становится зверем, жестоким и хитрым. Здесь пощады почти ни от кого не жди. И то, что случилось с Доктором, не укладывалось в рамки зековской обычности.
***
– Ты уверен, что это тот самый врач? – спросила симпатичная шатенка с причёской каре, сидевшего с мужем в синем «Форд-фокусе».
Бойко задумчиво смотрел на трёхэтажное кирпичное здание, перед которым расстилался всё тот же пустырь с жалкими кустиками. «Ничего не изменилось, хотя минуло ровно тридцать лет», – сделал разочарованный вывод Вячеслав. Даже засомневался, здесь ли всё произошло? К великому сожалению, трясина забытья почти поглотила фамилию человека, который спас его. Зато в больнице тотчас поняли, о ком речь. Врачей хороших много, легендарных – единицы. Одна пожилая медсестра даже помнила Светлану. Но никого практически из старого персонала не осталось.
А память вновь возвращала Вячеслава к той поре, когда он покинул проклятую зону. Как ни банально звучит, всё было, как во сне.
…Он вышел тогда, но тяжёлая дверь не сразу захлопнулась сзади – парочка вертухаев ещё наблюдали за ним. Вячеслав – отныне уже не Доктор! – сделал несколько шагов и опустил на землю сидор, в котором лежали книги и несколько общих тетрадок с многолетними записями. Навстречу порывисто кинулась сильно поседевшая мать. Поодаль стояла худенькая сестрёнка, которая уже была девицей на выданье. Они обнялись и пошли, не поворачиваясь назад. Свобода…
Взяв такси, поехали в плавучую гостиницу на Волге, где мать сняла номер. После гуляли по Камышину. Зайдя в магазин, торговавший известным текстилем, Вячеслав купил матери на заработанные деньги красивый отрез на платье.
Бойко изумлялся разноголосому шуму, множеству народа на улицах, яркой одежде улыбчивых женщин, постоянно разъезжающим вокруг машинам. Он столько невозвратного времени потерял ради чего?! Вячеслав разучился плакать в застенках. Но сейчас едва сдерживал слёзы. Впрочем, понемногу душа начинала и радоваться, ибо кончился этот, казалось бы, бесконечный кошмар наяву. Он ведь мог не дожить всего каких-то двух месяцев до освобождения после долгого заключения! И от этих мыслей душа оживала.
На следующий день они отплыли на «Комете» в Волгоград. День был солнечный, они втроём сидели на верхней палубе. Болтали обо всём, любовались речными просторами. В какой-то момент Вячеслав сказал: