Противоречивое, но реальное - стр. 4
Такой суженный взгляд стоиков на счастье свидетельствует о том, что они, утверждая в качестве гарантии счастья следование долгу и порядку вещей в состоянии погружения в собственный контролируемый ими внутренний мир, удаляют себя, подобно монахам, от внешнего мира, который как раз и дан для развития личности, а значит и ее сознания, в преодолении трудностей, бед и собственных пороков.
То есть, удовлетворяясь своим внутренним миром в попытках достигнуть в нем гармонии, которая якобы соответствует счастью, невозможно испытать всю гамму ощущений и постигнуть многие идеи, появляющиеся в результате борьбы, огорчений и бедствий в бытии. Удовлетворение собой, проповедуемое стоиками, означает не стремление к счастью в виде некоего совершенного образа, а всего лишь отстранение от всяких реальных стремлений в собственной закоснелости и временной безмятежности, которая приводит лишь к «радости» сохранения собственной ненужности для мира.
В отличие от Аристиппа, которому счастье представлялось в удовлетворении стремления человека к приятному, радостному, свободному времяпрепровождению, Эпикур (342-271 гг. до н. э.) представлял счастье зависящим от ощущений, поскольку в них дается жизнь. Поэтому на первый план Эпикур ставит удовольствие как отсутствие боли, страданий и тревог.
Путь устранения тревог Эпикур находит в избавлении от ложных мнений, ведущем к невозмутимости и спокойствию, ограничением потребностей, умеренностью в наслаждениях, так как неумеренность в них грозит страданиями. Кроме того, отстранение от тревог Эпикур видит в самоустранении от общественных и государственных дел, поскольку в обществе господствует неразумие и несправедливость.
В этом состоянии безмятежного покоя, эквивалентного достижению счастья, человек самодостаточен и ему нечего делить, и нечего делать с другими: «… среди желаний наших следует одни считать естественными, другие – праздными, а среди естественных одни – необходимыми, другие – только естественными; а среди необходимых одни необходимыми для счастья, другие – для спокойствия тела, третьи – просто для жизни. Если при таком рассмотрении не допускать ошибок, то всякое предпочтение и всякое избегание приведет к телесному здоровью и душевной безмятежности, а это – конечная цель блаженной жизни. Ведь всё, что мы делаем, мы делаем затем, чтобы не иметь ни боли, ни тревоги; а когда это, наконец, достигнуто, то всякая буря души рассеивается, так как живому существу уже не надо к чему-то идти, словно к недостающему, и чего-то искать, словно для полноты душевных и телесных благ. В самом деле, ведь мы чувствуем нужду в наслаждении только тогда, когда страдаем от его отсутствия, а когда не страдаем, то и нужды не чувствуем. Потому мы и говорим, что наслаждение есть и начало, и конец блаженной жизни; его мы познали как первое благо, сродное нам, с него начинаем всякое предпочтение и избегание и к нему возвращаемся, пользуясь претерпеванием как мерилом всякого блага» [2, с.402-411].