Пророк Темного мира - стр. 31
— Вот, дедушка… — кланяясь, зачастил Архип. — Слово мое крепкое. Обещал я откуп — принимай! Возвертай руку мою и обещанное золотишко не позабудь…
— Пришел. Привел. Вижу, — сказал дед, и почудилось Бойше, что в голосе его скрип веток древесных слышен. Шагнул старик вперед, у заборчика своего остановился. Ветер шевелил его бороду, разбойничьим высвистом пел в ветвях сухой березы.
— Держи свою руку! — каркнул колдун, и увидел Бойша, как летит по воздуху человечья рука. Подлетела она к Архипу — и враз приросла на пустом месте. — А вот и золото твое! — захохотал Атям, и тотчас полезли из могил своих мертвецы-бармы. Какие в одежке ветхой, какие — и вовсе без ничего, голые черные кости. И каждый нес Архипу меру с сокровищами, вываливая их у ног соляным столбом замершего возчика.
Деньги золотые и серебряные, жемчуга, чаши, каменья на подвесах — все наземь летело, и вскоре уже по колено в богатстве сказочном стоял Архип Скворец. А бармы все шли и шли, все несли и несли Буртасову казну.
— Постой, старик! — закричал Архип, силясь вырвать ноги из сверкающей груды. — Не снести мне за раз столько! Пощади! Довольно! Пощади!
Но незнать лишь смеялся в ответ, скаля длинные желтые зубы. Выл ветер, неслись по черному небу рваные белесые тучи, звенело мертвое золото, погребая под собой возчика.
Вот уже по микитки он в сокровищах. Вот уже по шею. А вот и скрылась под сверкающей грудой Буртасовых богатств плешивая голова Архипа Скворца.
— Поща-ади-и-и-ы! — простонал в последний раз возчик и затих. Некоторое время шевелилась еще блистающая гора, потом скатился с нее под ноги Бойше зеленый камешек-смарагд, что еще изумрудом зовется. Большой, с яйцо курячье, вспыхнул звездным лучом на прощание и канул в мутной лужице.
И в тот же миг исчезли мертвецы, а золотая груда глиняным холмиком обернулась, осела, набок скособочилась. И понял тут Бойша, откуда и другие такие же горушки взялись. Понял — и совсем с надеждой распрощался…
Тут как раз и тишина наступила. Ветер улегся, тучи расползлись. Вызвездило. Посмотрел Бойша на старого незнатя и заплакал. Взмолился из последних сил, на колени пав:
— Отпусти, дедушка! Не за корыстью ведь шел я к тебе… Отпусти…
— Отпустить? — вроде призадумался старик Атям, а потом руки к Бойше протянул — и принялись они расти, и росли до той поры, пока не достали до приказчика и в рубаху на груди не вцепились. — А что за себя дашь? — проскрипел незнать.
Совсем плохо стало Бойше. От страха круги перед глазами загуляли.
— Да что дать-то я могу? Нет у меня ничего. Добро — хозяйское, одежонка — плохенькая, палат не нажил, даже семьи у меня нет…