Пророк Темного мира - стр. 30
— Ну, почитай, пришли! — выдохнул дрогнувшим голосом Архип и, спрятав бумажку с колдовским наговором, ступил меж двух неохватных елин, растущих из одного корня. Бойша поспешил за ним — и охнул, увидев, где очутился.
Перед ними расстилалась большая, с версту на полторы, поляна, по краю окруженная лесной стеной. На закатном, гибельном краю ее угадывался голый торфяник — озерца воды, кочки, тоненькие стволики иссохших на корню елочек.
У болота, сквозь чудные сумерки, что ночь собой заменили, виднелись остатки деревни — просевшие избы, пьяно шатнувшиеся в разные стороны плетни и прилегший на бугре частокол.
— К-р-р-а-в! К-р-р-а-в! — прокартавил с сухой березы ворон, птица злая. Бойше почудилось, будто крикнул он: «К-р-р-ови! К-р-р-ови!»
У подножия березы и начинался погост бармов — холмики глинистой земли, оплывшие за века, и у каждого — тонюсенькая ольшинка на ветру ветвями машет.
Чуть поодаль — с десяток холмиком побольше, наподобие горочек небольших. Поглядел на них Бойша — и кольнуло его в самое сердце. Вроде знак какой, а к добру ли, к худу — кто знает?
Архип, уверенно отмахивая рукой, пошел прямо к крайней могиле, вкруг которой непонятно зачем кто-то неведомый тонких колышков набил — вроде забора.
«Эван! — подивился Бойша. — На кой ляд забор-то такой? От ежей, что ли?» И еще подумал: «Вот она, значит, какая, деревня бармов. Не обманул возчик, вывел. И слово сказал, от беды уберег. Ну, теперь только бы до богатства добраться да ноги унести…»
Приятное виденье опять посетило приказчика: бежит по путеводной плеши конь «Самсон», пыхает огнем в летучем пузыре смердуний дух, туго выгибается подвесной парус, а на передке в белой мерлушковой шапке стоит Бойша под ручку с молодой женой и в трубу зрительную глядит…
Спохватившись, подвысил Бойша мешок, из которого черен лопаты торчал, и побежал следом за Скворцом. А тот уже у чудного заборчика остановился, нагнулся и — невиданное дело! — почтительно, шапку сняв, постучал в крохотную, не больше печной заслонки, дверцу.
«Это он к кому ж?» — не понял Бойша, но вдруг ударила с темных небес синяя молния, затрещал воздух, дохнуло холодом, земля зашаталась, и вырос из могилы человек. Голый, худой. Глянул на него Бойша — и дышать забыл. Обмер. Понял — все, пропал…
Росту в том человеке было две сажени без малого. Кожа желтая, сухая, вся струпьями. Кое-где на голове, босой, словно колено, полопалась кожа, и кость белая в те прорехи торчит. Жутко…
Еще разглядел Бойша: висит у человека до земли мочалом седая борода, ноги мосластые, на руках ногти в трубочки, как береста, завернулись. Старик, древний, разве что мхом не порос. Но глядит — будто насквозь глазами-угольями прожигает! Чаровник чащобный, сам Атям, не иначе! А ведь и не чаровник он вовсе. Незнать! От такого не спастись, не вырваться…