Пророк Темного мира - стр. 33
— Как есть умом ты подвинулся, парень! Погляди на меня — я три сотни лет без малого в этой глуши живу, один, какая диковина мне надобна теперь, а? Думай! Восход близко, погаснет звезда — и ты погаснешь…
«Три сотни лет! — повторил про себя Бойша. — Один! Ни разговором себя потешить, ни словом обмолвиться… Авось не обидит незнать выкупника, не убьет».
— Звезда гаснет! Торопись! — каркнул Атям.
И, набравшись храбрости, сказал Бойша то, что самим дедом Атямом было ему подсказано:
— А не хочешь ли, дедушка, чтобы я какую иную девицу тебе доставил? Ну, убьешь ты меня, загубишь душу зазря. А так и я жив останусь, и тебе польза большая. Помогать тебе будет она, разговорами тешить. Ведь, поди, скучно тебе? Тоскливо? А?
— Не иначе сам Чампаз твой рот открывал, твой язык двигал! — радостно хохоча, завопил старик. — Так пусть же так и будет! А чтоб не забыл ты, метку на душе твоей я оставлю и сроку дам — три зимы. И покуда службу не выслужишь — не бывать твоей свадьбе.
Колдун разжал руки и… провалился в могилу, будто и не было его!
Задрожал Бойша крупной дрожью, на бок упал, руками по земле, по глине мокрой заскреб, задышал часто-часто — и вдруг, как был на четвереньках, сиганул по поляне прочь. Только у леса на ноги поднялся и тут уж побежал так, как никогда еще не бегал.
…К рассвету проснулись возчики, утреню затеяли. Сторожа Луху обсмеяли — проспал караульный всю ночь, даже смену не разбудил. Когда каша уже поспевать стала, хватились приказчика да старшого. До полудня ждали, по лесу ходили, аукали, потом в дорогу засобирались — обозное дело промедлений не любит.
Версты три от Топтанихи отъехали, глядь — лежит на дороге человек. Сам весь ободранный, грязный, ветками расцарапанный, сучьями побитый. Подняли его, рассмотрели, лицо оттерли — и ахнули! Приказчик молодой, Бойша Логсын! Живой!
Молодой-то молодой, да только сморщенный весь, точно старик…
Молчит, щекой дергает, а в руке, в горсти, вместе с рыжей глиной камень зажат самоцветный, зеленый, с курячье яйцо…
— Смарагд это! — сказал тогда Ефка Баборыкасын. — Такая безделка тыщ семь стоит, Всеблагой Отец свидетель — не вру!
…Зря призывал Ефка Всеблагого Отца в свидетели — правда далеко от его слов оказалась. На ярмарке в Нижнем Новгороде камень оценили в двадцать три тысячи сто сорок монет. Сгорбленный Бойша, еще не отошедший от свидания с незнатем и мертвой землей, щедро одарил возчиков и нанял для них на целый день лучший кабак городища — гуляй, рванина!
— Бойша Логсын, а вы с нами? — чуть не плакал Гавря, провожая приказчика к коновязи.