Пропавший легион. Император для легиона - стр. 98

– Достаточно, говорю я вам! Достаточно! Слишком часто Йорд нападает на нас и не слишком часто получает отпор. Их бандам нужно дать хороший урок. Да, мы терпеливы со своими соседями, но мы памятливы на преступления. И злодеяния Йорда лежат далеко за гранью, до которой можно прощать!

Последняя фраза почти утонула в гневных воплях разъяренной толпы. Марк подверг речь Императора критическому анализу и не нашел в ней изъянов. В душе он восхищался даром Маврикиоса, который от слова к слову вырастил в душах людей гнев, подобно тому, как каменщик возводит здание из кирпичей – ряд за рядом. Его откровенность была для толпы эффектным новшеством.

– Война! – заревел Амфитеатр. – Война! Война!

Слово отдавалось эхом и раскатывалось по Амфитеатру, как дикий перезвон колоколов. Император позволил людям покричать всласть. «Возможно, он наслаждается, видя, как объединяется его народ», – решил Марк. Он использовал всеобщую ненависть к Йорду, чтобы преодолеть сопротивление бюрократов, которые постоянно ставили ему палки в колеса.

Наконец Император поднял руки, и люди медленно успокоились.

– Благодарю вас, – сказал он собранию. – Вы поддержали меня в том деле, которое было правым в любом случае. Время полумер прошло. В этом году мы ударим всей силой. Я сам поведу войска. В следующем году Йорд уже не причинит нам беспокойства!

Последние приветственные крики – и арена опустела, но люди все еще в возбуждении переговаривались. Когда наконец Император пошел к выходу, стражники тоже позволили себе немного расслабиться.

– Ну, что ты думаешь об этом? – спросил Скавр Гая Филиппа, когда они шли к казарме.

Старший центурион почесал свой шрам на щеке.

– Он совсем не так глуп, в этом нет сомнения. Но до Цезаря ему далеко.

Марк согласился с ним. Да, речь Императора зажгла толпу, что правда, то правда. Но разгорячить народ и убедить в своей правите оппозицию – это слишком разные вещи. Театральные действа ничего не значили для таких холодных расчетливых людей, как Сфранцез.

– А кроме того, – неожиданно добавил Гай Филипп, – глупо говорить о своих триумфах до того, как ты их получил.

И в этом, подумал трибун, старший центурион был, как всегда, прав.

– Какой-то намдалени ждет тебя у дверей, – доложил Фостис Апокавкос утром второго дня после объявления мператором войны. – Он сказал, что его зовут Сотэрик, чей-то там сын.

Это имя ничего не говорило Марку.

– А он не сказал, чего ему нужно от меня?

– Нет, а я его не спрашивал. Не люблю намдалени. Для меня все они… – И Фостис добавил сочное латинское ругательство.