Проданная - стр. 21

Ее выставляли на торги. Применили седонин, потому что, как сказали торговцы: «Она не имела товарного вида». Я в жизни не видела подобную перемену. Смотрела и не могла отвести взгляд, наблюдая, как милая застенчивая Кея превращается в охваченную похотью самку. Будто ее вытрясли из тела, поместив туда самую развратную, самую грязную шлюху. Она терлась промежностью об охранников, умоляя трахнуть ее, лезла им в штаны. Ложилась на пол, раздвигая ноги и отчаянно лаская себя. Я помню ее взгляд. Безумный, горящий. Чужой.

Самое кошмарное — никто из нас не знал, что такое седонин. Мы лишь слышали, что это вещество без вкуса и запаха. И оно могло оказаться где угодно: в нашей еде, в воде, в воздухе, которым мы дышим, на одежде. Это могло случиться в любой момент.

Я старалась глубоко дышать, хоть немного успокоиться. Но от ужаса стучали зубы.

Прежде моим самым кошмарным страхом было то, что меня продадут отвратительному старику. Теперь — седонин.

И Квинт Мателлин.

Я подняла голову и смотрела сквозь ресницы, пытаясь понять, что нужно ожидать от этого человека. Впрочем, я лишь успокаивала себя. У меня было слишком мало опыта, чтобы что-то понять.

Мателлин стоял, опустив руки, и просто ждал, когда рабыни разденут его. Длинный запашной жилет, искусно завязанный глянцевый галстук, белоснежную рубашку. Косу переплели и закрепили на затылке. Увидев широкую рельефную спину, я вздрогнула и едва не прижала ладонь к губам. Хотела отвернуться, но продолжала смотреть, не в силах оторваться. От правого плеча до левого бедра спину пересекал идеально прямой шрам, примерно в два моих пальца шириной, будто вычерченный по линейке. Как пояс портупеи. Серо-розовое на белом. Но в отличие от обычного шрама, зарастающего выпуклым рубцом, этот иссякал плоть, оставляя глубокую темную борозду. Я не представляла, как можно получить такую. Кажется, только лучевым зарядом, который заваривает срез, не позволяя ткани регенерировать. Но я видела подобное лишь в книгах. Я поежилась: даже боюсь представить, какую боль он испытал.

Рабыни сняли штаны, обнажая крепкие ягодицы, стройные ноги. Я впервые видела обнаженного имперца. И вопреки всему должна была признать, что он почти совершенен, насколько может быть совершенным мужское тело. Утверждается, что высокородные крайне редко бывают некрасивы. Но это проклятие поразило именно императорский дом. И примером тому принц Эквин. Так говорят.

Мателлин повернулся, и я в ужасе опустила голову, все же успев заметить на широкой груди герб высокого дома — простирающий крылья черный дракон. Истинный знак высокородства.