Проданная - стр. 23

Если бы он был человеком.

Не рабовладельцем. Не чудовищем. Не высокородной мразью.

Сейчас я лишь пыталась разглядеть, что скрывается за красивыми холодными глазами. Прочесть свой приговор.

— Как тебя зовут?

Слова едва сорвались с губ:

— Лелия, господин.

— Мой господин, — губы чуть заметно дрогнули. Его раздосадовало, что пришлось поправлять.

— Лелия, мой господин.

Он молча курил, разглядывая меня. Утопал в сизом дыму. Мелкая, незначительная поправка, но как она меняла смысл этих слов. «Мой господин». Он будто ставил на мне клеймо, раз и навсегда обозначая, чья именно я вещь. Его вещь.

— Тебя сегодня купил мой сын. Так?

Я кивнула:

— Да, мой господин.

— Чем же ты так хороша?

Этот вопрос окончательно выбивал твердь из-под ног. Что я должна сказать? Чем я хороша? Просто тем, что к своему несчастью понравилась его ублюдку.

Я опустила голову:

— Не знаю, мой господин.

Мателлин вновь хлебнул вина:

— Я не разглядел тебя в галерее. Раздевайся.

Меня будто облили кипятком. Губы дрожали. Я судорожно сжимала пальцами поднос, не в силах их разжать.

— Положи поднос на кровать и раздевайся.

Я не могла ослушаться без последствий. Не чувствуя рук, положила поднос на покрывало, отошла на несколько шагов и взялась за концы зеленого пояса. Дергала узел, который нервно затянула со всей силы в медблоке, но он не поддавался.

— Быстрее.

Я обливалась потом и едва не рыдала. Пальцы не слушались.

Мателлин подался вперед, взял из вазы с фруктами маленький нож, подошел в два широких шага и разрезал пояс. Полотно упало к ногам.

Он вернулся на кровать, на черные подушки, и выжидающе смотрел. Я спустила с плеч широкие лямки, с ужасом ощущая, как ткань скользит по коже. Тело обдало холодом, соски тут же затвердели. До легкой боли.

Мателлин отставил бокал и смотрел так пристально, что хотелось провалиться.

— Сколько тебе лет?

— Двадцать один, мой господин.

— Огден клянется, что ты нетронутая девственница.

Я сглотнула: теперь врать бессмысленно.

— Да, мой господин.

— Распусти волосы.

Я вскинула руки, и только потом поняла, как выгодно в таком положении смотрится моя грудь. Торговцы часто велят поднять руки за голову, чтобы преподнести товар с лучшего ракурса. Я распустила пучок, тряхнула головой, чтобы локоны рассыпались по спине и плечам золотистыми волнами.

Мателлин поднялся, и сердце заколотилось так, что, казалось, он услышит. Он ходил вокруг меня кругами, так же, как управляющий совсем недавно. Подцепил прядь волос, пропуская между пальцами. Поднес к носу и втянул запах.

— Какой ты расы?

Я едва сдерживала слезы:

— Асенка, мой господин.