Пристанище для уходящих. Книга 1. Облик неизбежности - стр. 41
На минуту я ослепла, оглохла и потеряла чувство равновесия, окунувшись в его эмоции. Гнев, стыд, чувство вины, тоска, ярость и ненависть разом обрушились на меня в жуткой какофонии. За сильными и разрушительными чувствами я чуть не проморгала другие – надежду, признательность и воодушевление. Слишком сильно…Мое «Я» забило тревогу. Я теряю себя, я таю!
Тут отец сильнее сжал мою руку, вряд ли осознанно. Но я вынырнула из омута его чувств и омута темных глаз, осознав, что я – все еще я, все еще сижу на диване в кабинете с видом на лес на втором этаже дома в Хейуорде. Держу отца за руку и смотрю ему в глаза. Словно рябь в мутной воде – всколыхнулось и пропало воспоминание о похожем, но забытом переживании. Отпечаток знакомых эмоций вспышкой мелькнул на краю сознания. Мы встречались раньше?
На мучительную секунду я стала своим отцом. Он тяжело переживал последствия принятых решений; разрывался между страстями и долгом; питал отвращение к себе и испытывал муки совести за взятую ответственность. И в то же время был наполнен облегчением из-за возможности обрести надежду; испытывал восторг и воодушевление от увиденного шанса на искупление; находил силы, чтобы испытать умиротворение и нежность. Это мгновение изменило все. Окунувшись в его личный ад, я выбралась оттуда другим человеком.
И перестала относиться к отцу с опаской. Ощутив эйфорию от такой близости, я захотела испытать еще.
– А моя мать? Кто она?
Он все еще держал меня за руку, поэтому я четко уловила вспышку хорошо контролируемого раздражения и презрения, вкупе с уязвленным самолюбием. Это сказало о многом. Разочарование прошило меня холодными иглами.
– Ее зовут Адалинда Ланге, она шведка. Выросла в Стокгольме в семье мелких дворян, не имеющих реального веса при дворе. – Он помолчал, подбирая слова, нащупывая в воспоминаниях что-то хорошее, чем мог бы поделиться. – Я хотел бы рассказать тебе о большой и светлой любви между нами, но этого не было. Мы провели вместе несколько недель, нам было хорошо, потом… она уехала. – Он странно запнулся, ощущая обиду. При случае нужно узнать обстоятельства их расставания. – Я даже не знал, что она беременна, пока, спустя несколько месяцев, мои люди не сообщили об этом. Адалинда уехала в Этерштейн. Ты родилась в Торхау, там же, где и я. Как будто все это было предопределено. – Рейнер устало усмехнулся, а я ошарашенно пыталась переварить новую информацию. – Вскоре после твоего рождения, мои люди привезли вас сюда, в Портленд. Я пытался найти с Адалиндой общий язык, обеспечить ей приемлемый уровень жизни, достучаться до нее. Ради тебя. Но ее интересовало другое. – Я снова ощутила его презрение и раздражение. – И как бы мы ни играли в семью… – Он снова запнулся. Было совершенно ясно, что эти воспоминания ему неприятны, он без конца подавлял вспышки злости, – …все было бесполезно. Адалинда не понимала опасности, думала, я преувеличиваю, хотела договориться сама.