Приходи, мы тебя похороним - стр. 23
– Ты что же, гуляла от мужа, стервь такая? – всплеснула руками Анфиса и с криками напустилась на дочь. – Ещё и ребёночка ему подсунула? Ах ты нехристь… Как же ты могла, бессовестная!
– Да не сама я, – голос Людмилы вдруг стал тихим и уставшим. – Силой тот изверг меня взял. А Алёша не поверил. Говорит, почему сразу не призналась? Зачем столько времени молчала?
– Ну и что ты ему на это сказала? – вздохнула Анфиса, глядя на дочь.
– Ничего, – всхлипнула та. – Всё равно он мне не верит.
– Это как раз таки понятно, – кивнула мать. – Я вот тоже тебе не верю. А ещё вот что понять не могу: ладно, Алёшка Любке не отец, но ты-то ей мать. Под своим сердцем дитя носила, тебе за неё и ответ держать. Как же ты от такой крохи избавиться хочешь?
– Ну как знаешь, – Людмила вытерла слёзы и поднялась с места, – значит, суждено мне душегубкой стать. Сейчас обратно пойдём, я её либо в лесу брошу, либо в болото столкну. И пусть потом доказывают, что это я сделала. Вдвоём с тобой мы только правду знать будем.
Она повернулась к дочери и прикрикнула на неё:
– Любка, а Любка! Давай вставай, бабке ты тоже не нужна. Пошли домой! Да просыпайся же ты, тетёха!
Она принялась трясти дочку за плечо, но девочка продолжала крепко спать и совсем никак не реагировала на слова матери.
– Уйди от неё, – Анфиса поднялась и тяжело оттолкнула дочь от своей внучки. – Ну, чего застыла? Вон пошла, сказала я тебе. И чтобы глаза мои тебя больше не видели. Хоть ты и единственная моя дочка, но змеюка, каких на свете мало живёт! Бедная Любка, досталась же ей такая матушка.
– А у неё и отец не лучше, – рассмеялась вдруг Людмила, уже стоявшая на пороге. – От Ваньки Серого я её родила. Он меня тогда в лесу подстерёг, от него я и понесла…
Анфиса только прижала ладонь к губам и закрыла глаза, качая седой головой. А когда открыла их, Людмилы в её доме уже не было.
Глава 5
Слова дочери всколыхнули в Анфисе давно поблёкшие, затёртые прошедшими годами воспоминания. Она подошла к спящей девочке, взяла со стула тёплую толстую шаль, которую сама же связала из козьего пуха, и укрыла её. Люба, намаявшаяся в дороге, почмокала губами. Ей снился лесной родник с прохладной, прозрачной водой и она, припав к нему, никак не могла напиться.
Анфиса постояла над ней немного, потом прошла на кухню, налила себе чаю и села у окна, глядя, как невидимый ветер гонит по небу пушистые, словно взбитая вата, облака.
– Надо же, – горько усмехнулась Анфиса. – Люди успевают родиться, намучиться за свою долгую или короткую жизнь, помереть, не оставив после себя следа, а небо над ними остаётся всё такое же синее, и эти облака вечно спешат куда-то.