Приходи, мы тебя похороним - стр. 24
Молодая, Анфиса любила лежать на согретой солнцем земле где-нибудь в лугах и смотреть в его высоту, просто любоваться бескрайней синевой, не думая ни о чём. Теперь она состарилась, давно перестала замечать красоту природы и радоваться жизни, жила, равнодушно встречая и провожая каждый новый день. Ей было все равно, что однажды, быть может, очень скоро, её не станет, и никто не помянёт её добрым словом. Разве что только Людка. Хотя… Вряд ли. Вон она, змея, какая стала, родную дочку из дома выгнала. Поганка… Разве можно так с дитём поступать?
Кровать заскрипела под заворочавшейся Любой, и Анфиса обернулась на приоткрытую дверь. Но девочка продолжала спать, и женщина снова подняла глаза к небу:
– Господи, что ещё ты хочешь положить мне на плечи? Неужто я мало ещё вынесла, скажи…
***
Анфисе ещё не исполнилось девятнадцати лет, когда в Касьяновку вернулся Сашка-морячок, отслуживший срочную на Морфлоте. На статного, зеленоглазого красавца заглядывались не только молодые девки, но и замужние бабы. Тайком, чтоб не приметили мужья, вздыхали они, поглядывая, как он играет упругими мускулами, обтянутыми нательной тельняшкой. А Тамара, разбитная тридцатиоднолетняя продавщица из сельпо, вдовевшая вот уже шестой год, и вовсе при виде морячка не находила себе места. Её б воля, повалила бы она его на землю при всем честном народе и зацеловала бы до полусмерти, чтобы никогда не смог он забыть её горячих ласк.
Александр видел всё, и частенько подразнивал и без того разгорячённую женщину зовущими взглядами, весёлыми подмигиваниями, острыми шуточками, да щипками, вызывающими краску на её щёках:
– Ах, чтоб тебя, дьявол глазастый! – прилюдно вскрикивала Тамара, загораясь кумачом. – Чего руки распускаешь? Только ущипни ещё раз, я тебе все руки обломаю!
Но Тимофеевна, ушлая старушка-соседка, жившая напротив её дома, не раз видела, как под утро Сашка-морячок, выпитый вдовушкой до дна и покачивающийся от усталости, выходил через калитку Тамары и сворачивал за угол, направляясь к себе, на другой край деревни.
– Смотри, Наталья, высушит Тамарка твоего Сашку, – говорила Тимофеевна матери Александра, встречая её на улице. – Он парень молодой, ему как коту всё равно, в какую крынку рыло макать, лишь бы сливок напиться. А все ж, она постарше его будет. Зачем тебе такая невестка? Она одного мужика схоронила, теперь к другому подбирается.
Наталья вздыхала, и то и дело заводила об этом разговор с сыном.
– А что, мать, чем Томка плохая баба? – усмехался Александр. – Ладная, видная, все при ней. А то, что потрёпанная малёхо, так кто ж её за это осудит? Это Петька её был запойным пьяницей, через то и помер, не она же его в могилу загнала. Подожди, вот женюсь на ней, она внуков быстро тебе наплодит, будет чем на старости лет заняться.