Приходи, мы тебя похороним - стр. 22
Люба испуганно замолчала.
Они шли ещё очень долго, и девочка все же не выдержала, она мешком свалилась под ноги матери и закрыла глаза.
– Ну давай, сдохни ещё мне тут, – проворчала Людмила, поднимая дочку и встряхивая её за плечи. Голова Любы совсем не держалась на тоненькой шейке, и сама девочка напоминала сейчас не живого ребёнка, а тряпичную куклу, набитую ватой.
Чертыхаясь, Людмила подняла её на руки и понесла, едва ли не впервые с младенчества дочери прижимая её к себе. Лёгкая как пушинка, девочка почти ничего не весила, но Людмила устала за долгую дорогу, тем более что её спину оттягивал тяжёлый узел, а потому, когда она подошла к родной деревне, уже с трудом передвигала ноги.
– Господи, да будет этому конец или нет? – пробормотала себе под нос Людмила, ввалилась в дом матери и бросила на кровать спавшую беспробудным сном дочку.
Увидев дочь и внучку, Анфиса так и замерла, раскрыв рот.
– Это что за явление Христа народу? – приподняла она редкие седые брови: – Каким это ветром вас принесло? И с вещами ещё. Насовсем ко мне, что ли, надумала? А семья как же, Алёшка, остальные дети? Ну, говори уже, что молчишь-то?
Людмила набрала в ковшик воды и долго пила её, невольно оттягивая время. Всю дорогу она думала, что скажет матери, и вот теперь, когда нужно было с ней объясняться, она совсем растерялась.
Но Анфиса слишком хорошо знала свою дочь, а потому нахмурилась:
– Ты долго ещё в молчанку играть будешь? Зачем пришла на ночь глядя? Остаться, что ли, хочешь?
– Любку тебе оставлю, а сама домой пойду, – выговорила, наконец, Людмила. – Детвора там осталась, ждут они меня.
– Да толком говори, что случилось? – рассердилась на неё мать. – Зачем мне твоя Любка? Что я, старая, с ней делать буду? Мне бы себя обслужить и то хорошо. В огороде дел полно, а тут ребёнок. Не знаю, что ты там выдумала, но мне она здесь не нужна. Вот сейчас выспится, чаем вас напою и с Богом идите домой.
– Забери ты её от меня, – зарыдала во весь голос Людмила. – Не дай грех на душу взять. Не выдержу я, в колодец её столкну или ещё как-нибудь. Всю жизнь она мне поломала!
– Ополоумела ты, что ли?! – Анфиса несколько раз хлестнула дочь мокрым полотенцем, которое держала в руках. – Ты что несёшь, дура помешанная? В какой колодец? С ума вы там посходили все? Алёшка куда смотрит?
– Никуда он не смотрит, мама, – плакала Людмила. – Ушёл Алёшка от меня. Бросил. Из-за Любки бросил.
– При чём тут Любка? – не поняла Анфиса, без сил опускаясь на стул.
– Не от него она, призналась я ему, – завыла Людмила. – Столько лет в себе это носила, а теперь не могу.