Приданое для Анжелики - стр. 41
– Есть в списках такой монастырь, – сказал архивариус. – Но я сомневаюсь в том, что он еще действует. Вы же знаете, святой отец, во Франции монашеские обеты отменены еще два года назад. Помещения святых обителей давно принадлежат государству. Монахи-то еще есть, живут, служат, как и раньше, но…
Падре Хуан покачал головой и согласился:
– Твоя правда. Выйдет очередной декрет, и все они окажутся на улице, нищие и никому не нужные.
– То-то и оно, – печально проговорил архивариус, прищурился и спросил: – А у вас-то, святой отец, какой интерес к этой Анжелике Беро?
Падре Хуан врать не стал. Иногда лучше говорить чистую правду. Она доходчивей.
– Я ее отца на костер отправил. Улики были железные. А с девчонкой вышел конфликт. Ей-то я вменить ничего не могу, она чиста. Но эта особа начала жаловаться. – Голос падре Хуана дрогнул. – Мне, сам понимаешь, это ни к чему. Пусть катится в свою Францию. Тогда я вздохну спокойно! Знаешь, меня не волнует, окажется она во Франции на улице или нет! В конце концов, есть предсмертная воля ее отца, так что все претензии к нему. Не ко мне.
Архивариус закивал, соглашаясь с каждым его словом, и сказал:
– Да, пожалуй. Сейчас составлю выписку, отдам в секретариат, и пусть едет, куда отец ей повелел.
Падре Хуан тихо двинулся прочь. Весь тот немалый промежуток времени, в течение которого Анжелика Беро станет ехать по территории Испании, она будет беззащитна. Французских законов еще нет, а монастырь ее уже не опекает. В каждом городке на пути этой девчонки сидит свой отец-инквизитор.
«Главное, правильно объяснить ситуацию, – решил падре Хуан. – Надо и приплатить немного».
Провинциальные инквизиторы были бедны. Они даже мечтать не могли о тех доходах, какие получал он. Так что единственной препоной становился сопровождающий, которого ей назначат на время пути. Но ему тоже не было особого дела до этой особы. Лишь бы иметь бумагу о том, что он ее передал официальному лицу, а настоятелю или отцу-инквизитору – не суть важно.
Падре Хуан на мгновение представил, что Анжелика Беро уже нет, все ассигнации, не внесенные в опись, принадлежат ему, и сердце его зашлось. Благодаря этим деньгам он мог преодолеть массу препон и рывком войти в число первых людей города.
«Господи, помоги мне, если на то будет воля Твоя!»
Где-то к вечеру четвертого дня Анжелика почувствовала, что монашки ее приняли. Началось это на кухне, когда она, стараясь не содрогаться от омерзения, терла огромный котел, покрытый пригоревшей коркой.
– А какая она, Мартиника? – осторожно поинтересовалась Анна, единственная сестра, знавшая французский язык.