Предпоследняя правда - стр. 23

– Послушай, ты не дашь мне электробритву?

– Не вопрос, – сказал Стью, подавая ему бритву.

– В чем дело, Ник? – спросила Иди с тревогой и необычным для нее состраданием. – Господи, ты выглядишь просто ужасно.

– Я и есть ужасный, – сказал Николас, а затем сел на краешек ванной и начал бриться. – Заставить меня сделать что-нибудь хорошее можно исключительно силой.

Николасу не хотелось об этом говорить, дальше он брился в мрачном молчании.

Над полями и лугами, над высокими горами, над лесами Северной Америки, где лишь изредка встречались кучки домов, чьи-то поместья, разбросанные в самых неожиданных местах, флаппер Джозефа Адамса летел с Тихоокеанского побережья, из поместья, где Адамс был полноправным доминусом, в Нью-Йорк, в Агентство, где он был лишь одним из многих янсеров. Наступал понедельник, рабочий день, о котором он так страстно мечтал. Соседнее с ним сиденье занимал портфель с золотой монограммой «Дж. У. А.», в котором лежала от руки написанная речь. На заднем сиденье теснились четверо оловяшек из его личной свиты.

Тем временем он обсуждал по видеофону деловые вопросы, его собеседником был Верн Линдблом, тоже сотрудник Агентства. Верн не был генератором идей, не был мастером слова, однако он был художником в визуальном смысле, а потому лучше знал, что там еще задумал их общий начальник Эрнест Эйзенблудт, сидевший в московской студии.

– Следующим будет Сан-Франциско, – сказал Линдблом. – Я как раз его строю.

– В каком масштабе? – заинтересовался Адамс.

– А ни в каком.

– В натуральный размер?! – Адамс не верил своим ушам. – И Броуз согласился? Это что, очередной приступ эйзенблудтовского креативного…

– Только кусок. Ноб-Хилл и вид на бухту. На все потребуется порядка месяца, но спешки нет никакой. Кой черт, ведь только что показали Детройт.

Линдблом говорил спокойно и уверенно и, как прекрасный ремесленник, имел для того все основания. Генераторы идей ценились пятачок пучок, но те, кто работал своими руками, составляли замкнутую гильдию, проникнуть в которую было не под силу даже Броузу со всеми его агентами. Они были как изготовители витражного стекла в средневековой Франции: если гибли они, гибло и их искусство.

– Хочешь послушать мою новую речь?

– Господи, да конечно же нет, – испугался Линдблом.

– От руки написана, – скромно похвастался Адамс. – Я послал железяку куда подальше, она меня до белого каления доводила.

– Послушай, – сказал Линдблом, неожиданно посерьезнев, – до меня тут дошел один слух. Тебя хотят снять с речей и перебросить на специальный проект. Только не спрашивай на какой, мой источник не знает. – И добавил, чуть помедлив: – Это сказал один футмен.