Предатель. Сломанные лозы - стр. 44
Никто не подумал, что я давно не ела, а попросить еду я не могла. Мне пришлось вернуться в спальный блок, но уснуть не получалось. Я слышала, как кто-то из девочек тихо плакал в темноте.
Утром с меня смыли гадкий порошок, которым обсыпали накануне. Меня посадили на стул и стали грубо отрезать волосы. С каждым холодным клацаньем ножниц у меня отбирали прошлую жизнь, радость, тепло маминых рук, волю... Потом мне дали школьную форму, с номером на рукаве, и когда я оделась, отвели наконец в столовую.
У меня больше не было имени. С этого момента я стала номером 99. Этот номер был на стуле, на моей кровати, на парте. Потом, много позже, я узнала, что в других школах номер набивали на руке...
Я пыталась заговорить с другими девочками, но они плохо понимали меня, а воспитательницы требовали, чтобы мы говорили только «как цивилизованные люди».
Однажды я застала одну девочку у раковины: по несколько раз она намыливала руки и лицо и ополаскивала их холодной водой. «Почему ты так делаешь?» — спросила я. Она взяла мою руку и положила рядом со своей. «Смотри, — сказала она, — у меня кожа светлее твоей. Я уже чистая, а ты — грязная».
...У нас у всех смуглая кожа, потому что мы — один народ, народ Юга... — старейшина обвела глазами сидящих за столом, и все согласно кивнули. — Но тогда я была запуганным ребёнком. Мы все тогда были бедными запуганными детьми...
Сидящий рядом старик, весь пикник балагуривший и отпускавший солёные шуточки, тяжело вздохнул. Руки его подрагивали, и он сжал ладони в «замок». Альберт увидел на его правой руке татуировку: "111". Мысли снова вернулись к Кейт Тамеро, светлокожей и светловолосой. У сероглазой девушки, сидевшей напротив него, кожа была того оливкового оттенка, который позволяет не обгореть на сильном южном солнце. Лина? О, Лина сгорит на пляжах Бадкура за двадцать минут. А вот ему самому до волдырей на плечах было часа два, а потом много кефира ночью на кожу. А взять его нынешних собеседников, простых рыбаков с юга Аппай – так им солнце и вовсе нипочем, настолько они смуглые. Альберт не без сарказма подумал, что идеальная белая кожа, которой так гордились жители Оресты - это не преимущество, а прямая дорога в онкологические центры.
—... нам всем дали по десять пластиковых жетонов. Всякий раз, когда мы говорили на родном языке, у нас отнимали по жетону. Как только отбирали последний — наказывали. Полчаса мы должны были стоять на коленях в пустом классе и держать себя за язык. Под конец слюна текла по моим пальцам.
И тогда моим единственным спасением было моё воображение. Никто не мог последовать туда за мной...