Поздняя весна. Повести и рассказы - стр. 63

– Я вам не девчонка, и никто меня не охмурял! Не мелите чушь, Иван! – Рассердилась я.

– Так уж и никто? – Насмешливо спросил юный злыдень. – Не лгите, Яничка! Вы и сами к нему неравнодушны, а он… этот дурак и запойный пьяница… Он только и смотрит, кого бы ему охмурить! Всю жизнь такой был, таким и останется!

Большая часть этого содержательного разговора происходила между нами на ходу. Топоча ногами и активно жестикулируя, мы с Иваном постепенно переместились в кухню-гостиную. Ванька увидел горку свежевыпеченных блинчиков и изрёк:

– О! Вот, вы как для него стараетесь! Поднялись пораньше, чтобы напечь любимому блинчиков? Думаете, он это оценит? Думаете, он женится на вас? До чего же вы наивны, Яничка!

После таких слов мне страстно захотелось съездить сопливому наглецу по физиономии. Желательно, чем-нибудь тяжёлым.

Вместо этого я вдохнула-выдохнула три раза и самым спокойным тоном, на какой сейчас была способна, спросила:

– Что же вы предлагаете мне делать, Ванечка?

– Я предлагаю вам забыть о нём раз и навсегда! – Последовал незамедлительный ответ. – Ещё я предлагаю вам усвоить, Яничка: Яромир не совсем свободен.

Последнее было произнесено очень тихо и веско.

Тяжёлый дубовый стол, стоявший передо мной, вдруг легко сдвинулся со своего места и поплыл в сторону. Я помотала головой из стороны в сторону, и он снова оказался там, где был. Какой-то подозрительный туман неожиданно окутал все предметы вокруг.

– Что значит «не совсем свободен»? – Спросила я, крепясь из последних сил, чтобы не разреветься. – Яромир женат?

– Почти, – согласился Иван.

– Он помолвлен? У него есть невеста?

– Они живут вместе почти три года, Яничка, – буднично сообщил Иван.

Вот, оно как! Оказывается, я убежала два месяца назад из своего гражданского мрака именно для того, чтобы с размаху вляпаться в чужой! Как в рвоту пациента. Как в кучку собачьего дерьма на пробежке. Как… неважно, во что ещё! Больше этот звездун мини-футбола ко мне не подойдёт!

Слёзы прорвали все плотины и уже в открытую неслись по щекам, капая на шею, руки и грудь. Капли солёной жидкости красиво расплывались на ярко-красной ткани моей футболки.

Я больше не хочу носить красное! Мне плевать на кружева и блёстки. В гробу я видала всю эту любовь-морковь, я для неё не создана!

Едва не сбив с ног Ваньку, моловшего теперь, словно радиоприёмник старой бабки, что-то поучительно-успокоительное, я кинулась вверх по лестнице, заперлась в своей комнате и бросилась на кровать.

В то утро Милан поднялся в семь часов, решив всем нам сделать сюрприз. Он хотел перехитрить меня и Ярека, явившись к нам раньше, чем мы планировали прийти к нему. Вот, он полюбуется сейчас на наши заспанные физиономии! Вот, кое-кто у него сегодня поплатится за свою вчерашнюю жестокость!