Поветрие - стр. 56
Проговоривши эту речь Фрязин сложил руки на груди и уставился вопросительно на воеводу. Тот, слушая Фрязина, сперва побагровел и затрясся от гнева, затем побледнел, а потом как-то сдулся, словно выбитый мешок. Максиму стало ясно: почувствовал воевода, что Фрязин во всем прав, и что в нем одном его, воеводино, спасение.
Фрязин это тоже, конечно, увидал, однако картинно повернулся и пошел к дверям.
– Эй, постой! – окликнул его воевода. – Ты это… ты стоишь за то, что после этих тварей уж не будет здесь? Крест на том поцелуешь?
– Не могу я на том крест поцеловать, – твердо ответил Фрязин. – Кто его знает? Сейчас этой пакости все больше и больше кругом. Но одно я могу тебе обещать: после моей охоты упырей тут станет так мало, что здесь снова станет можно жить…
«Если это все можно, конечно, назвать жизнью», – проворчал он тихонько, так что кроме стоявшего за его спиной Максима едва ли кто-то слышал.
– Да что ж ты так ершишься-то? – всплеснул руками воевода. У него, кажется, и хмель уже весь выветрился, ну, или почти весь. – Ты это… ты это брось. Мы тут все… можно сказать, в одной лодке сидим. Все люди, все человеки… И друг другу мы не враги, а враги нам эти мертвяки ходячие… Чего же нам друг с другом собачиться? Припасы я тебе выделю, как есть. А деньги казенные выдавать не имею права – с меня за это государь знаешь, как взыщет? Но ради блага города, мне порученного, чего не сделаешь? Дам я тебе своих собственных пять рублей. Потом, когда дело сделаешь. Смотри: ты меня чуть ли не без штанов оставляешь.
– Пятнадцать, – ответил Фрязин, прищурившись. – Это последняя цена, меньше взять никак не могу. У меня, знаешь, тоже лишних ртов сколько? Надо чем-то жить, а то, неровен час – сгинешь.
Началась отчаянная торговля. Воевода напирал на то, что Фрязин кровопивец, раз хочет все его личные деньги отобрать до копейки. Фрязин, в свою очередь, гнул ту линию, что работа у него опасная, а у него семья, дети, а воевода свое еще получит. Сошлись в итоге на десяти рублях.
После этого слегка поуспокоившийся и даже повеселевший воевода пригласил Фрязина у него отужинать, но тот ответил, что они с дороги больно устали, и нельзя ли им вздремнуть. Воевода сказал Черткову разместить гостей на своем дворе, на чем аудиенция и завершилась.
– Что, служивый, как думаешь, сдюжат твои бойцы против упырей? – спросил Фрязин, когда они вышли из воеводиной передней в темные сени, заставленные какими-то бочками, тюками и мешками. Похоже, сюда-то зубцовский правитель свозил все, что плохо лежало в уезде, чтобы оно теперь хорошо лежало в кладовой. Среди всего этого добра была проложена узкая тропинка, по которой они пробирались с трудом, и наверняка переломали бы себе ноги, если бы не Чертков с факелом.