Потому что ты моя - стр. 46

— Как ты смеешь меня обвинять? — бормочет уже тише и не так дерзко, но все равно прибивает каждым словом. — Как ты смеешь! — всхлипывает. — Я приезжала к тебе после Испании на последние деньги! Я стояла на вокзале с сумкой, звонила тебе…

Это звучит так быстро, что я едва разбираю слова, которые в мыслях транслируются бегущей строкой, будто для тупого.

— …ты был не в себе! Так пьян, что даже не выключил вызов, когда сказал, что тебе сейчас не до меня. А я… я слушала, как ты говорил, как… что я никто! Как смеялись… это был женский смех. Их было много, так ведь?

Она поднимает на меня глаза, а мне кажется, что в горло засунули шипы. Дышать без боли невозможно, не то что сказать что-то.

— Если бы ты поделился со мной… о маме, я бы… да я бы всю себя отдала, чтобы помочь тебе. Я тоже когда-то потеряла родителей! Я понимаю тебя, как никто. Но я оказалась тебе не нужна. Так зачем ты приехал после? Добить меня? Я больше не хотела тебя видеть! Мне было плохо! Физически, я была… я лежала в больнице. Ты избил моего брата! Но тебе ведь было плевать, кому причинять боль? Ты уничтожаешь все вокруг! Ты уничтожил меня! Я пыталась выжить без тебя. Все еще пытаюсь, но я…

— Единственный? — я будто впал в коматоз с этой фразо и повторил ее сотню раз после, пока Соня лила на меня радиоактивную правду. — Как?

Она ухмыляется — с ядовитой злостью и каким-то безграничным отчаянием. Ей совсем не идет.

— Посмотри на меня, — требую я, все еще не переварив ее монолог. Он встал колом прямо в груди, потому что вместе с ним на куски размололо и сердце, и ребра. И кажется, мозги, потому что я не могу собраться с мыслями. — Если кто из нас кого уничтожил, так это ты, Соня. Я в щепки.

И сразу после против всей логики, доводов, мыслей, я поддаюсь единственному явному желанию, которое могу разобрать во всем этом пиздеце. Сжав ее затылок, толкаю ближе к себе и сминаю губы. Так, что зубы щелкают, и выворачивает наизнанку нутро.

Соня. Моя. Все еще, блять, моя.