Постклассическая онтология права - стр. 125
В ходе нарратива о совершенном преступлении происходит сложный семиотический процесс, который завершается решением суда (приговором). Решение суда устанавливает связь между событием «нанесение вреда» и действием «нанесение вреда». Поиск ответа на вопросы о преступлении и преступнике поддерживается социальным интересом: почему совершаются преступления и как от них нужно защищаться обществу. Персонализация таких историй служит развязкой произошедшего события. Субъект действия обозначается, вследствие чего обвиняемый становится преступником. Таким способом сила суждений, выраженных нарративным языком, репрезентируется в рамках кода дискурса. Поскольку намерения нельзя передать словами, выигрывает вербальная стратегия, которая конкретизирует и детализирует информацию установления хода событий.
Нарративный процесс уголовного дела базируется на синтезе гетерогенных элементов, что делает его важной формой правовой коммуникации. Нарративное понимание характерно в целом для любой правовой практики. Такой синтез когнитивно связывает разрозненные действия и события в единое семантическое пространство «картина происшедшего». Это возможно с помощью собирания таких элементов как:
гипотезы о событии, данной в норме права;
фабулы события, данной в квалификации действия;
сюжета события, представленного рассказом о происшедшем.
Все эти элементы заданы текстом, показаниями или свидетельствами сторон. «Преступление должно всегда быть представлено в виде рассказа, поскольку установление событий связывается с их участниками: они описывают действия или характеризуют причинение вреда как следствие совершенного действия», – пишет Т. Зайберт.[489] Таким образом, нарративное понимание права протекает через реконструкцию содержания текста или рассказа о происшедшем, в ходе которых происходит переход от «обобщенного» понимания к конкретному восприятию.
Проявления нарратива в сфере современной практики права многообразны, и сегодня все чаще говорят о нарративной юриспруденции, которую называют «новой школой теории права» (New School of Legal Theory), чьи философские и эпистемологические основания исходят, прежде всего, из феноменологии[490]. Нарративная юриспруденция побуждает нас «обращаться к праву, думать о нем, понимать его с точки зрения языка», т. е. субъективно переживать право. Феноменология акта «переживать право» означает специфическую активность, через которую мы сами формируем результат понимания и, соответственно, принимаем решения. Г. – Х. Гадамер обозначал такое понимание «специальным случаем применения “общего” к конкретной и “особенной” ситуации».