«Посмотрим, кто кого переупрямит…» - стр. 99
Известно всего три имени из читинского окружения Н. Я. Это Домна Ефремовна Клымнюк, заведующая кафедрой педагогики факультета иностранных языков, Эмма Павловна Тюкавкина (1931–2008), преподавательница с той же кафедры, где работала и Н. Я.[295], и, наконец, Лидия Ивановна Острая, работавшая с ней в параллельных группах.
Надежде Яковлевне было тогда около пятидесяти пяти лет, но, по словам Л. И. Острой, она выглядела намного старше своих лет и была малопривлекательной женщиной.
“Она приехала к нам совершенно тихо и незаметно ‹…›, – вспоминала Лидия Ивановна. – О том, что скрывалось под строгим взглядом этой женщины, можно было лишь догадываться. Никто не интересовался ею в открытую – она отвечала взаимностью и предпочитала молчание. Окутанную тайной приезжую особу, прекрасно владевшую английским языком, поселили в крохотной комнатке институтского общежития. Обстановка ее временного жилища поражала убогостью – стол, стул, кровать. Ее гардероб был однообразным, но необычным. В течение двух лет она носила неизменное черное платье и синий шарф. Когда становилось холодно, Надежда Яковлевна облачалась в шубу своеобразного модного покроя с широкими рукавами, каких в Чите в то время еще не видели. Она посещала педагогические собрания в институте и на факультете, но вела себя весьма скромно, высказывая свое мнение осторожно и строго по делу. И все-таки сложно представить, чтобы Мандельштам со своими «странностями» не вызывала ни у кого интереса. Скорее всего, она умела быть недоступной и держать людей на расстоянии, являясь при этом прекрасным собеседником”[296].
При этом замкнутость Н. Я. не была герметичной. Та же Л. Острая вспоминала, что не раз посещала ее вечерами после занятий и всегда “…заставала одну и ту же картину. Надежда Яковлевна лежала на своей маленькой кровати, покрытой старым пледом, с книгой и обязательно с дымящейся сигаретой в руках. Книги, табак и кофе были ее неразлучными спутниками. Кофе ей присылал брат из Москвы, которого она изредка упоминала в разговорах. ‹…› Чем и как она питалась, было загадкой. «Она никогда не посещала столовую[297], и в ее крохотной комнатке не было ни малейших намеков на приготовление пищи»…”[298]
Обязательность распределения в Читу, по-видимому, была ограничена двумя годами. Но сама Чита была так далеко от Москвы, что зимой 1955 года Н. Я. начала подыскивать себе новое место работы и новое пристанище.
Об этом свидетельствует “Характеристика”, выданная Н. Я. Мандельштам директором Читинского государственного педагогического института Киктевым 20 января 1955 года “в связи с участием ее в конкурсе на замещение вакантных должностей по специальности английского языка”