Последний рубеж - стр. 19
Дома юный Георгий застал картину, которую потом вспоминал с отвращением. Несколько сидящих в комнате немецких солдат, громко чавкая, жадно доедали яичницу, задрав на стол ноги в грязных сапогах. На всю жизнь с тех пор врезались в его память их сапожищи с короткими голенищами и толстой подошвой, подбитой крупными медными гвоздями.
В точно таких же сапогах фрицы явились в Россию и в 1941 году…
Через минуту еле слышимая немецкая речь стала громче. Сквозь едва приоткрытые веки Холостяков боковым зрением заметил, как несколько раз быстро промелькнули перед его глазами знакомые ему шляпки медных гвоздей на подошвах сапог немецких солдат.
Он начал приходить в сознание и понял, что лежит навзничь посередине улицы. Склонившиеся над ним четверо фрицев внимательно рассматривали его петлицы и награды, должно быть, считая его убитым. ППШ лежал на животе, палец хорошо чувствовал спусковой крючок.
«Пока не забрали автомат, надо действовать!» – решил Холостяков. Терять было нечего.
Он вскинул ППШ и дал длинную очередь по фашистам. Трое тут же упали в разные стороны. Тело последнего Холостяков успел подхватить, вскочив на ноги, и, закрываясь им от кинжального огня немецкого отряда, стал быстро пятиться назад по улице.
Неожиданно из-за его спины в сторону гитлеровцев ударили трассера, пронзившие ночную черноту длинными сверкающими следами. Холостяков оттолкнул от себя изрешечённый труп и бросился в темноту к своим. Выслушав быстрый доклад, что в живых осталось всего девять человек, приказал отходить дворами. Было очевидно, что никакого серьёзного сопротивления нескольким фашистским полкам группа штабистов в захваченном городе оказать уже не могла.
Неприятельская пехота в сопровождении танков занимала квартал за кварталом. В дальних концах улиц всё чаще мелькали немецкие бронемашины и солдаты. Георгий Никитич со своими людьми метался из одного переулка в другой, везде натыкаясь на наступавших немцев и едва успевая отстреливаться.
Единственную свою задачу он теперь видел в том, чтобы вернуться на девятый километр, доложить по закрытой связи обстановку старшим командирам и организовать ещё один рубеж обороны. Он пока не мог решить, где именно. Холостяков был до мозга костей морским человеком и отчаянным подводником. В сухопутных делах он понимал плохо, но последним местом, где немцам ещё можно было поставить заслон после захвата ими Стандарта и Мефодиевки, казалась Балка Адамовича с расположенными возле неё цементными заводами. К ней он и начал пробираться с остатками своего отряда.
Видя, как быстро противник занимает последние районы Новороссийска и разворачивает в них свои укрепления, ещё горестнее было осознавать собственную беспомощность. Растянувшись длинной цепочкой и почти не пригибаясь под часто вздымающимися то там, то тут взрывами, остатки отряда короткими перебежками прорывались к восточной окраине города. Смешанный треск очередей, визг пуль и звенящая россыпь падающих мин быстро заполняли улицы и переулки. Многие дома уже пылали, выталкивая из разбитых окон клубы дыма и снопы бушующих искр.