Последний конвой. Часть 2 - стр. 23
Глава 4. Иваныч
Погода не заладилась с самого утра. Серое мрачное небо на весь день затянуло тяжелыми тучами. Пронизывающий насквозь северо-западный ветер подхватывал капли и швырял их почти горизонтально, старательно целясь в лицо. А ближе к вечеру, небольшой осенний дождик внезапно окреп и возмужал, превратившись в настоящее стихийное бедствие. Налетал порывами, бил и хлестал ледяными струями наотмашь, словно кнутом. Молнии вспыхивали целыми каскадами, выхватывая из темноты глубокие лужи на разбитой дороге, неровную баррикаду из ржавых бочек, наполненных песком, и облезлые дома с пустыми глазницами оконных проемов, кое-как залатанных кусками фанеры. Мир обезлюдел, съежился, намок и почернел от холода.
Петр, согнувшись в три погибели, кутался в промокший дождевик, тянул озябшие ладони к жалкому костерку, вокруг которого собралась небольшая группа мужчин разного возраста. Лучи прожекторов резали ночь на неравные треугольники, добавляя фантасмагории и гротеска в и без того сюрреалистичную картину происходящего.
– Петруха, – сказал из темноты небритый очкарик, – твоя очередь. Держи!
Забулькала темная жидкость из грязной бутылки, сказывался опыт: почти в полной темноте разливающий не ошибся ни на грамм, нацедил ровно полстакана.
– Точно, как в аптеке!
Извечный философский вопрос – стакан наполовину пуст или наполовину полон?
А ведь в жизни все намного прозаичнее, – размышлял Петр, – это же просто полстакана вонючей сивухи.
– Глотай, не капризничай. Пьяному подыхать будет проще.
Пахнуло суррогатным алкоголем, настоянном на сухих дубовых ветвях. Петр не стал отказываться, протянул руку, взял стакан двумя пальцами и, стараясь не выдать гримасой отвращения, быстро опрокинул в себя. Почему-то не почувствовал ни запаха, ни вкуса отвратительного даже на вид пойла. Шмурдяк провалился в пустой желудок и вызвал сильное жжение внутри. Немного задержал дыхание, потом шумно выдохнул и, не удержавшись, скривился.
– Сейчас согреешься, – беззубым ртом прошамкал Крот. На долю секунды отсвет молнии выхватил из темноты его греческий профиль на фоне ржавой облезлой бочки. В небе еще раз полыхнуло, и площадь накрыл чудовищный раскат грома. Захотелось закрыть глаза и втянуть голову в плечи, как будто это могло помочь преодолеть первобытный страх.
Теплее не стало, просто к ознобу присоединилось ощущение легкой дурноты.
– Закуси, – та же рука протянула несколько раз аккуратно надкушенное с уголков и порядком раскисшее рыбное печенье. Тошнота резко усилилась. Петр покачал головой и отвернулся, чтобы остальные не смогли разглядеть в свете пляшущих языков костра его брезгливое выражение лица.