Портрет - стр. 58
– А сам Поливанов? Давайте прямо сейчас к нему пойдем! – в словах Матвея заполыхал огонь надежды.
– Купец Поливанов был арестован за контрреволюционную деятельность. О дальнейшей судьбе его мне неизвестно. Видимо, в тюрьму посадили. Либо на Север выслали, тогда многих туда отправляли.
Матвей от расстройства прикусил губу. Вот возникла одна-единственная тоненькая ниточка и порвалась, едва появившись на свет. Поливанов – конечно, классовый враг, наверняка много кровушки попил у бедноты, но сейчас он совсем не помешал бы на свободе, в своем собственном доме. Зарубин представил себе, как с пристрастием допрашивает жирного купчишку с лоснящимися щеками: все бы выведал про Станового. Этот Поливанов такое вспомнил бы, о чем и думать забыл!
– Матвей, мне не хочется вас расстраивать, – мягким, успокаивающим голосом продолжила Заречная, – но вряд ли удастся еще что-то узнать здесь, в Потехино. Я не искусствовед. Конечно, раз в нашем музее есть работа Василия Станового, то надо заниматься поисками. Запросы послать в Москву, в Ленинград, хотя бы в Южноморск. По-хорошему, туда надо ехать, поработать в архивах. Но сейчас нам командирование не под силу ни в финансовом плане, ни в кадровом. Одно могу сказать точно – Становой не из местных. Возможно, «Девушку и утро» купец Поливанов купил во время своих путешествий, он на широкую ногу жил.
– А мог ему кто-то обменять Ревмиру за продукты, за хлеб? – Зарубин искал спасительную зацепку.
– Ревмиру вашу точно никто не мог обменять, – заулыбалась Пульхерия Петровна. – Крепостное право в прошлом веке отменено. А «Девушку и утро»… да, такое возможно. Но я не знаю потехинцев, у которых были бы частные собрания. Значит, и в этом случае речь идет о приезжем.
Моте стало тошно от бессилия. Не хотелось никуда идти, вставать со стула, даже шевелить пальцами. Неужели ему никогда не удастся найти и увидеть Ревмиру? Какое неумолимое в своей безысходности слово – никогда…
– Не переживайте, голубчик, – Заречная протянула через стол руку и мягко провела по ладони Матвея. – Это всего лишь картина, портрет. Не уверена даже, можно ли ее отнести к портретному жанру: девушка в профиль изображена, многое от натюрморта присутствует.
До сознания Матвея долетало: «портрет», «натюрморт». В другой раз он с любопытством спросил бы, что означает красивое, необычное слово «натюрморт», но сейчас Зарубиным овладело опустошающее безразличие.
– Знаете, я вам завидую белой завистью, – продолжала успокаивать заведующая, – такой молодой, красивый, целая жизнь впереди. Какой-то девушке очень повезет с вами. И обязательно вам учиться надо. В «Южноморской правде» пишут, что оборудование на заводе самое современное будет. Вот направят вас и товарищей ваших учиться, тогда сможете в архивы походить, в библиотеках посидеть. Я уверена, что многое о Василии Становом узнаете и нам в музей сообщите. А наши экскурсоводы будут о вас потом рассказывать посетителям.