«Порог толерантности». Идеология и практика нового расизма - стр. 87

. Его прототипом Э. Балибар считает антисемитизм, складывавшийся с эпохи Просвещения[581]. Доктриной «культурного расизма» еще в конце XIX в. руководствовался французский националист Морис Баррес[582], и культурные аргументы («национальный характер», «культурная уникальность», «несовместимость культур») не были чужды «научному расизму»[583]. Они находили отражение в изящной литературе и представлениях некоторых теологов[584]. В тот же период целый ряд характерных для «культурного расизма» аргументов звучал в контексте антииммигрантской риторики и в США[585], а в начале XX в., как мы увидим ниже, их подхватил русский журналист М. Меньшиков.

Тогда в США иммигрантов обвиняли в том, что, соглашаясь на низкую оплату труда и худшие бытовые условия, они вытесняют из трудовой сферы местных рабочих и понижают их уровень жизни, что они не способны к интенсивному труду и своими нравами и поведением разлагающе действуют на местное общество, что они безнациональны и не приспособлены к демократическим порядкам, что они несут с собой анархию и радикализм, что, отличаясь многодетностью, они меняют этнодемографический баланс и обрекают коренных жителей на вымирание, что, наконец, они виновны в упадке местной литературы. Со временем все чаще звучало утверждение о том, что будто бы иммигранты из Южной и Восточной Европы в силу своей культуры, религии или умственных способностей не способны к ассимиляции.

Этот вид расизма, исходивший из идеи несовместимости разных культур, занимал видное место в конструкции английского социального антрополога Джорджа Питт-Риверса, убежденного в том, что раса играла основополагающую роль в истории и культуре. В своей книге «Столкновение культур и контакт рас», вышедшей в 1927 г., он анализировал демографические и культурные последствия колониализма и доказывал, что переход на чужую (европейскую) культуру не идет на благо местным народам, ибо они не способны сделать ее своей. Он отождествлял расу с этнической группой и фактически стоял на позициях социодарвинизма, но упадок местных народов объяснял не столько их биологическими, сколько культурно-психологическими качествами (в частности, разными «ментальностями»), якобы не позволявшими их успешной адаптации[586]. Однако свою необычайную популярность такие аргументы обрели действительно в последней трети XX в., когда открытая апелляция к биологическому расизму утратила былую силу.

«Культурный расизм», о котором здесь идет речь, часто обращается к принятому в антропологии традиционному взгляду на этнические культуры, которые нередко рассматриваются как относительно изолированные комплексы со строгими границами и своим неповторимым набором особенностей. Это представление разделял известный французский антрополог Клод Леви-Стросс, отмечавший, что «особенностями одежды, прически и украшений, нанесением физических увечий, жестами они [культуры] создают различия, сопоставимые с теми, что существуют между расами, и, отдавая предпочтение каким-либо физическим типам, они закрепляют и, возможно, даже распространяют их»